- Ах ты, ревнивица! Нельзя даже быть вежливым с хорошенькой женщиной?.. Нет, я никогда не встречал миссис Лорис, а жаль.
"Лгите, - говорил Мак, - глядите ей прямо в глаза и лгите".
Подчиняться ли через столько лет? Но слова прозвучали убедительно и легко; я ласково привлек Бет к себе, позволил руке скользнуть пониже и шлепнул по маленькому бантику сзади - перед всем почтенным собранием. Ладонь ощутила на миг очертания трусиков под щелком платья.
- Мэтт! - прошептала жена, замерев от негодования. И смущенно огляделась - не заметил ли кто столь неприличного жеста.
Она была дьявольски забавной девочкой. Согласитесь, состоя в браке свыше десяти лет, можно же в дружеском кругу похлопать собственную жену по филейной части - и не чувствовать, будто попираешь устои морали. Впрочем, я сжился со всеми комплексами Бет, в иное время счел бы это за очаровательную наивность и, может быть, ущипнул бы ее - подразнить, заставить вспыхнуть, а она, в конце концов, по-хорошему посмеялась бы над собственным испугом. Но нынче вечером не хватало пороху следовать за психологическими вывертами Бет. Мои собственные требовали полной сосредоточенности.
- Простите, герцогиня, - сказал я натянуто и убрал согрешившую длань. - Это нечаянно, мэм. Пойду еще выпью? Тебе принести?
Бет покачала головой.
- С меня пока хватит и предыдущего бокала. - Она невольно посмотрела на мой стакан и добавила: - Осторожно, милый. Тебе завтра долго вести машину.
- Может, вызовешь Анонимную Помощь Алкоголикам? - спросил я несколько грубее, чем того хотел. Тина следила за нами через всю гостиную.
Почему-то припомнились промоченный дождем лес у Кронгейма, и немецкий офицер, чей нож лежал сейчас у меня в кармане, и как лезвие моего кинжала обломилось у рукояти, когда немец извернулся, падая после удара. Он открыл рот - закричать, но Тина, - разъяренная оборванка в тряпках французской шлюхи, выхватила у немца "шмайссер" и ударила его по голове, убила, сплющив к чертовой матери пистолетную рукоять, а потом исчезла...
Невысокий смуглый субъект распоряжался напитками с грацией, достоинством и спокойной уверенностью дворецкого, прослужившего в доме всю жизнь. Впрочем, он был нанят на один раз: мы сталкивались на таких же вечерах в Санта-Фе из года в год.
- Водки? - переспросил он. - Нет-нет, сеньорита, ни за что! Мартини, только мартини, - вы же наши гости. Por Favor[2], не просите меня подавать гостям Даррелов продукты брожения картофельной шелухи и прочей дряни!
Барбара Эррера со смехом отвечала ему по-испански, они перебрасывались фразами; в конце концов, Барбара и он помирились на еще одном частном капиталистическом коктейле, отказавшись от суррогатного пойла, произведенного коммунистами. Когда бокал Барбары наполнился, я протянул свой. Девушка оглянулась, засмеялась и повернулась ко мне со звоном браслетов и свистом юбок.