— Вы сошли с ума, мой милый. Рехнулись. — От меня комментариев не требовалось, и я промолчал. Затем она сказала полувопросительно: — Я полагаю, переодеваться мне не придется.
Это также не требовало ответа, и я снова промолчал. Независимо от того, что я планировал — или говорил, что планирую, я ни за что не стал бы трудиться и отводить ее к лодкам незаметно для окружающих с тем, чтобы позволить ей вернуться к себе в номер, где вполне мог находиться кто-то еще, не говоря уже о фокусах, которые она могла выкинуть по пути. Она не дала мне повода проявлять излишнюю заботу о ней или ее туалетах, да и в конце концов, одежда была необходима в это время года? Ведь мы не собирались в арктическую экспедицию!
Изобел задумчиво оглядела себя, словно пытаясь понять, как она будет выглядеть пару часов спустя. Резким движением она бросила сумочку в лодку и наклонилась, подняв юбку так, что показались резинки от пояса. Правда, учитывая нынешнюю моду, слишком уж задирать юбку не пришлось. Вскоре она уже стояла и держала в руках чулки и туфли, избавившись от тех и других с быстротой неожиданной для дамы, которая совсем недавно сетовала на то, как трудно ходить по песку в чулках и на высоких каблуках.
Улыбочка, блуждавшая на се лице, говорила, что она еще мне покажет. К черту туалеты, говорила эта улыбка. Ты безумен, но я еще безумнее. У меня появилось странное ощущение, что она меня победила, только как и в чем, я не мог сказать.
— Я готова, шкипер, — сказала она.
— Бросьте ваши причиндалы в кокпит и за дело! Вдвоем мы стащили лодку в воду и стали толкать ее от берега. Я увидел, как поморщилась Изобел, когда первая же волна окатила ее до пояса. После этого она уже вела себя так, словно на ней бикини. Мы проверили руль, поставили на место опускной киль, приладили парус и забрались в лодку. Затем лодка тихо заскользила от берега, оставляя позади пять своих спящих сестричек. Впрочем, я был уверен, что до утра никто не заметит пропажу одной лодки. Люди Монаха вряд ли предположат, что кто-то осмелился поплыть на такой скорлупке. Скорее всего, они лишь доложат, что умер Пресман, а мы с Изобел бесследно исчезли.
Рядом со мной зашевелилась Изобел.
— Уф! Если что-то липнет к телу сильнее, чем мокрый купальник, так это мокрый пояс. Мэтт!
— Да?
— Я все равно вас ненавижу и презираю. Просто у меня слабость к безумным людям и безумным планам. Понятно?
— Да. Постараюсь не очень-то полагаться на эту вашу слабость, мэм, хотя ничего гарантировать не могу. А пока что было бы хорошо, если бы вы немного сдвинули ваш мокрый пояс чуть по ветру, для лучшего равновесия. В море будет качка.