Снова наступило молчание. Я по-прежнему не отвечал. Я был готов выслушать его до конца. Впрочем, я и так уже понял много. Я понял, откуда у него эта тихая грустная речь. Я понял, что имею дело с человеком, который слишком давно работает в нашей области. Он мягко сказал:
- Я просто объясняю вам, почему я понял, что вы отзоветесь на вой собаки, после того как провели вместе неделю. У нас печальная неблагодарная работа, мистер Хелм, и мы вынуждены довольствоваться тем обществом, которое имеем, не правда ли? - Немного помолчав, он быстро продолжил: - Сейчас Джек отведет вас в вашу палатку. Если вы не попытаетесь сбежать, то доживете, по крайней мере, до прибытия самолета - завтра днем. Не исключено, что кто-то захочет задать вам или вашей спутнице дополнительные вопросы. Ваш спектакль доставил им немало волнений. Возможно, кого-то из вас даже захватят с собой для новых допросов, но я бы не очень на это рассчитывал. Спокойной ночи, мистер Хелм. - Я подошел к выходу, возле которого, словно по вызову, тотчас же вырос Джек. Тут Хольц снова подал голос: - Да, еще одна мелочь.
Он подошел ко мне и с легкой улыбкой сказал:
- Я теперь вспомнил ваше досье. Пожалуй, мы заберем у вас ремень. Поскольку вы никуда не собираетесь, то у вас не будет проблем с брюками.
Что ж, этого следовало ожидать. В наши дни фокус с ремнем может одурачить разве что дилетантов, а он при всей своей печали был кем угодно, но не дилетантом. Вернувшись в палатку, я рассказал Либби все, что ей полагалось знать. Нас накормили и дали нам кусок брезента вместо простынь и пару одеял. Мы тесно прижались друг к другу, чтобы лучше согреться, и лежали так, слушая, как дождь барабанит по крыше палатки.
- Мэтт!
- Да?
- Он не спрашивал про ошейник?
- Спрашивал. Я сказал, что не знаю, где он.
- Наверное, он устроит мне утром допрос насчет ошейника, - вздохнула Либби. - Очень приятно... У тебя не появилось никаких гениальных соображений, как отсюда выбраться?
- Нет, - сказал я. - Чего нет, того нет. Теперь, когда я лишился ремня, возможности мои и вовсе уменьшились. Правда, можно было как-то воспользоваться слабостью, выказанной Хольцем в нашей беседе, но пока я никак не мог подобрать к нему соответствующий ключик.
Я лежал рядом с Либби и пытался понять, кто она такая на самом деле. Пообщавшись с Хольцем, я понял, что она не находилась с ним в контакте. Мое настоящее имя оказалось для него сюрпризом. Либби же узнала его несколько дней назад.
Похоже, я вскоре заснул, потому что следующий момент, который я вспомнил, был связан с появлением в палатке чего-то похожего на снаряд, и что-то холодное и мокрое стало лизать мне щеку.