А когда я вылез из воды, осторожно вытерся и начал размышлять, что бы надеть, услышал, что кто-то находится в гостиной. Наряду с раздражением мне стало и как-то легче. «Дьявольщина, что могло заставить ее вернуться? – спросил я себя. – Неужели не видит, каково мне приходится?» Твердо решив больше не обманываться, я надел шлепанцы, накинул халат и поспешно вышел.
В кресле сидела Марджи. Кроме нее, в комнате никого не было. Мне потребовалось время, чтобы настроиться на ее присутствие.
– Он убил себя, – сообщила Марджи.
– Кто?
– Карл. Завладел пушкой, которую я держала в машине. Вложил дуло в рот и нажал на спуск. Я подумала, тебе не мешает об этом узнать.
Ее лицо ничего не выражало. Она была в черном платье без всяких украшений, в трауре по-моему. Никаких сетований и мокрых глаз.
– Это ты убил его, – заявила Марджи, – хотя однажды спас ему жизнь. Что-то ведь случилось в тот день на охоте, не так ли? Правда, это всегда оставалось только между вами. Не хочу теперь знать, что это было. Сегодня убил его ты.
– Да, – не стал я спорить.
Она полезла в сумочку, вытащила пистолет и посмотрела на него. На рукоятке из слоновой кости виднелась засохшая кровь.
– Как странно, – проговорила Марджи. – Ведь я пришла сюда, чтобы тебя застрелить.
Это не имело особого значения.
– Валяй! – предложил я.
– Не глупи, – возразила она. – За каким чертом и что из этого выйдет хорошего? – Она убрала пушку, встала и отряхнула свое траурное платье. – Ну, пока, беби! Было приятно иметь с тобой дело. Во всяком случае, до недавних пор.
После ее ухода я подошел к шкафу с оружием. А что, идея, осенившая Карла, не так уж и плоха, подумалось мне. Никто из нас не был хорошим ни к самому себе и ни к кому-либо еще с того самого дня в горах Северной Каролины. Я взял сорок пятый автоматический и оглядел его. Для такого дела слишком сильная пушка. Зачем кого-то заставлять после этого отмывать комнату от крови и мозгов? Я положил пистолет обратно и взял вместо него маленький двадцать второй. Достал из ящика обойму, вщелкнул и загнал патрон в патронник. Затем вставил дуло в рот.
Но почему-то мне показалось, что выстрел может не получиться. Я вынул дуло изо рта, приложил его к виску. И тут подумал, что веду себя как последний дурак. Стой я так хоть миллион лет, все равно не решусь нажать на спуск.
– Дьявольщина, на кого ты собираешься произвести впечатление? – спросил я себя вслух. Затем разрядил пушку, убрал ее и прошел на кухню готовить завтрак. Нарезал ветчину, разбил яйца в жир, кипящий на сковородке, и тут вдруг ощутил ее присутствие. Я знал, что она стоит в дверном проеме. Только потом повернулся к ней.