По понятным причинам летом мой сосед повар Трофимыч делился добытым с обитателями нашей коммуналки, и я на своем кухонном столике нередко находил салат «оливье» и пару цыплят тапака.
* * *
Ресторан «Астория» был закрыт, когда началась война. Впрочем, все рестораны в Москве, кроме тех, что были при гостиницах высшего разряда – «Гранд-Отель», «Националь» и «Москва», – закрыли. В «Астории» организовали столовую для работников Моссовета, райкома партии и еще каких-то важных учреждений.
Особых излишеств там не было, об этом мне рассказывал мой сосед. Винегрет, суп рыбный и каша с кусочком вареного мяса. Но посетители столовой получали специальную книжку с отрывными талонами и продовольственные карточки оставались нетронутыми. По тем временам это было большим подспорьем.
В январе 1944 года в Москве заработали коммерческие рестораны «Астория», «Москва», «Гранд-Отель», «Националь», «Аврора». И хотя цены в них были чудовищные, снова началась увлекательная московская жизнь.
«Асторию» облюбовали солидные воры – генералы московского блатного мира. Что и говорить, деньги у них были. Постоянными посетителями «Астории» стали поляки из военной миссии, французские военные, а также английские журналисты из газеты «Британский союзник», издаваемой в Москве.
Я очень хорошо помню эту газету, особенно ее логотип: английский солдат в каске, похожей на сковородку, и наш боец, тоже в каске, несут знамена своих сражающихся стран.
А раз было много иностранцев, то и наших «журналистов» было немало, и у всех в кармане лежало удостоверение «Вечерней Москвы». Это были доблестные бойцы НКГБ, пасущие веселых иностранцев.
Когда мне рассказали об этом, я долго не мог понять, почему «ксивой прикрытия» избрали самую любимую москвичами в те годы газету. И мне объяснил старый опер, сам бывавший тогда в «Астории»:
– «Правда» – официоз, «Известия» – солидняк, «Труд» – тяжеловесный, а «Вечерка» – веселая, вроде бы репортерская газета. Усек?
– Усек, – ответил я.
Ходили в «Асторию» ради замечательной певицы – красавицы Беаты Кочуры. Она пела на русском и на польском. Когда она пела на нашем родном языке, то легкий акцент придавал любому танго неповторимое очарование.
Беата бежала от немцев из Львова, там она работала в ресторане «Бристоль», который при советской власти переименовали в «Першетравный», то есть «Первомайский». Ресторан «Бристоль» во Львове польском, потом советском имел неважную репутацию. При поляках здесь собирался весь цвет уголовного мира западных земель и Восточной Польши. При советской власти они своим привычкам не изменили.