Дочь Эхнатона (Моисеева) - страница 28
– Я никому не позволю печалить тебя, моя любимая! – воскликнул Тутанхамон. – Я буду украшать все дни твоей жизни еще лучше и щедрей, чем делал это для своей любимой Нефертити великий Эхнатон. Все будет прекрасно. Пусть только покинет меня этот недуг. Он тяготит меня и не дает с полным правом взяться за руль правления. О, я много всего сделаю и покажу свою мощь! Рожденный ползать – да не подымется и не увидит неба, а сильный и знатный будет повелевать.
Фараон оживился, поднялся со своего ложа, снова ударил золотым молотком, и, когда покои его наполнились ожидающими за дверью слугами, он велел немедля вызвать к нему верховного жреца Эйе. Царица в изумлении смотрела на своего повелителя, который так неожиданно преобразился, словно обрел волшебную силу. Она посмотрела в глаза фараона своими умными и очень красивыми миндалевидными глазами и сказала:
– Мой господин, я никогда больше не буду осуждать старого Эйе. Я вижу, что в нем больше достоинств, чем недостатков. Он спас наше царство в самый трудный час. И мы простим ему его любовь к сокровищам. Ведь он требует их для своего великого храма.
Царица покинула покои фараона, а в это время в другие двери вошел Эйе. Великий правитель Египта встретил его приветливой улыбкой.
Впервые с тех пор, как царица лишилась своих сестер, она подумала о своем одиночестве. Сегодня ей особенно недоставало любимой сестры, чтобы рассказать ей о своих думах и тревогах. Анхесенпаамон по природе была очень правдивой и искренней. Ей было чуждо притворство и лицемерие. Пока она считала Эйе злобным и скверным, она во всем видела только дурное и в каждом его поступке усматривала коварный замысел. Но сейчас, после чтения странного свитка, когда перед ней словно ожили страшные дни бедствий и тревог, она по-новому отнеслась к требованиям Эйе покинуть Ахетатон. Впервые за последние три года царица подумала о том, что верховный жрец ничего дурного не задумал, что он проявил мудрость и прозорливость. И тогда она уже другими глазами увидела заботы верховного жреца о здоровье фараона. Анхесенпаамон вдруг подумала о том, что, быть может, ему, старому Эйе, они обязаны тем, что фараон поправился после тяжкого недуга. Ее божественный супруг еще не совсем здоров, он худ и бледен, но он возмужал, его недомогание не так опасно. Если бы Эйе не любил фараона, он бы не стал добывать редчайшие травы из подвластных Египту стран, чтобы исцелить своего господина. Нет, нет, она не должна более подозревать Эйе в дурных помыслах. А Хоремхеб? Царица призадумалась и тут же ответила себе: должен же Эйе позаботиться о щедрых жертвах Карнакскому храму. А если Хоремхеб не выполнил своих обещаний, не прислал обещанных даров, то Эйе мог и рассердиться. Да, да! Он рассердился, но без дурных помыслов. Этот свиток открыл ей глаза. В тот час, когда случилось непоправимое, великие правители Египта стали столь же беспомощными, сколь беспомощны правители страны Куш, оказавшиеся во власти завоевателей. Ведь Черный Лотос оказалась в их власти. Боги были милостивы к ней, и она обрела бесценных покровителей, она заслужила доверие своей божественной госпожи. И даже нашла мужа, который купил ее у воинов. Но Черный Лотос уже никогда не сможет возвыситься в своей стране Куш. И никогда не сможет стать женой хотя бы вельможи при дворе своего владыки. Нет в стране Куш своего владыки и нет своих вельмож. Все погибло в день нашествия. Страшно подумать, что бывает на земле, когда боги отказывают людям в своем покровительстве. Отныне она будет воздавать щедрые жертвы Амо-ну-Ра и его жене богине Мут. Она будет просить у них покровительства во всех делах великого, божественного фараона.