О ЧЕЛОВЕКЕ И О ЗМЕЕ
— Шел однажды человек по горам, видит — змея на дороге. Нездешняя — неведомо откуда заползла. Устала. Еле шевелится. Трудно ей — степной — по горной тропе. Гибнет. Заметила человека. Говорит:
«Зацепи меня на свой аркан, на шелковый, дотащи меня до вольного простора, чтобы мне жить».
«Нет, — говорит человек. — Знаю я вашу змеиную повадку. Я тебя вызволю, а ты меня ужалишь».
«Клянусь тебе семенем змеиным — не ужалю».
Поверил человек, зацепил змею на шелковый аркан, накормил, напоил, дотащил на себе до вольного простора.
«Ну, — говорит, — змея, вылезай теперь из моего аркана, ползи себе с миром».
«Как не так, — отвечает змея. — И аркана твоего шелкового не отдам и тебя самого насмерть ужалю».
И нацелилась зубом.
Видит человек — гибель пришла. Взмолился:
«Нельзя так — обычая нет. Не кусай меня без свидетелей».
«Ладно, — говорит змея. — Обычай — за меня. Пойдем свидетелей искать».
Пришли к Иве придорожной. У дороги стоит, много видит, обычай знает.
«Скажи, — спрашивает человек, — вот я оказал ей гостеприимство. Чем платят за добро?»
Качнулась Ива всеми ветками:
«Обычай — тверд: за добро платят злом».
«Ага, — злорадствует змея. — Удостоверился? Подставляй шею!» — и нацелилась зубом.
Упросил, однако, человек пойти дальше: по обычаю — не меньше двух свидетелей надо.
Пошли дальше. Встретили лису. Лиса спрашивает:
«Что за чудеса? Кто кого поймал — не разобрать: человек змею или змея человека?»
Человек отвечает:
«Я ее обнял, а она меня душит. Гибели моей хочет, так как за добро — платят злом».
«Правильно, — говорит лиса. — Хорошо рассудила змея. И сама она — ах, хорошая! Ну-ка, вылезь из петли, брось аркан, проползи — я на тебя посмотрю хорошенько».
Змея выскользнула из аркана и поползла, щеголяя.
«Человек, бей ее палкой!» — крикнула лиса. Человек ударил змею палкой и убил. Так он избавился от опасности и вернулся в прежнее свое жилище, славя бога. Велик Аллах!..
— Не кажется ли вам эта сказка более согласованной с жизнью, чем детская сказочка Гассана, дорогой мой тура-шамол?
— Ничуть, — отвечал я, прихлебывая чай. — Палка — малоубедительный в моих глазах довод. И от замены умного ворона глупой и дохлой змеей я не вижу выигрыша в смысле: две эти сказки говорят, конечно, об одном, но т о л ь к о первая кажется мне взятой из жизни, вторая — пустой вымысел без силы.
— Мы не в последний раз видимся, — тонко улыбнулся Рахметулла. — Найдется время еще и для третьей сказки. Когда-то я недурно сочинял их. Я постараюсь составить на досуге новую, в которой будет опять и вонючая, облезлая лисица, столь полюбившаяся острому вашему уму, и умный залетный ворон… Я придумаю более убедительный для вас конец.