Ушаков жалел: эх, если бы Войновича, этого «графа», убрали немного пораньше – среди зимы! Можно было бы успеть подготовиться. А то до выхода в море оставались считанные дни.
И, тем не менее, он тотчас же взялся перестраивать все посвоему. Ушаков полагал, что самое главное на флоте – это человек, матрос. От трюма до салинга49 – везде он. Матрос делает все: ставит паруса и заряжает пушки. И потому надо, прежде всего, помнить о его нуждах. А при Войновиче помнили только об одном: о линьках да шпицрутенах, – матрос был за все в ответе.
Войнович всегда жаловался, что у него в эскадре много больных.
Надо проверить, посмотреть, в чем дело.
Если Федор Федорович справился с чумой, неужели он не управится с простудой или поносом?
И контрадмирал поехал осматривать свой флот.
Он начал с самых малых крейсерских судов, с «Принцессы Елены». Ею командовал увертливый капитанлейтенант Анисифор Александрович Ходин. Он был похож на колдунчик50: сегодня Ходин нашептывает Ушакову на Войновича, а завтра, станет с ехидной, косой улыбочкой плести всем небылицы об Ушакове.
Анисифор Ходин встретил нового командующего подобострастно и с первых же слов начал поносить Марко Ивановича, но Ушаков резко оборвал:
– Извольте перестать! Полно петь соловья на сосне!
И пошел осматривать «Принцессу Елену». Крейсер был новый, но уже оказался запущенным и грязным.
В кубрике Ушаков застал шестерых больных матросов. Хотя наверху стояла апрельская благодать, здесь воздух был тяжелый и спертый, пахло кислятиной и заношенным бельем.
Контрадмирал и без опроса догадывался, чем больны матросы, но всетаки решил проверить себя:
– Что, братцы, животами маетесь?
– Так точно, ваше превосходительство, животами.
– Обнедужили вовсе…
– А вон канонира лихоманка трясет, – говорили больные.
– Тактак, – посматривал Федор Федорович, недовольно хмуря русые брови. – А чем же вас кормили нынче?
– Варили щи с солониной.
– Солонинкато, поди, позапрошлогодняя? – спросил контрадмирал.
– Вроде того…
– А нам, ваше превосходительство, какая бы ни была, все равно без пользы: естьто нельзя!
– Выходит, вы ничего не ели?
– Хлебушка жевали.
– Кипяток пили.
– А ты что ел? – обернулся Федор Федорович к исхудавшему – кожа да кости – канониру.