* Р и д ж а л ы – сановники.
– Недурно придумано, – усмехнулся Михаил Илларионович…
Кутузов беседовал с полковником Хвостовым до ночи.
Когда Хвостов ушел, Михаил Илларионович вышел на балкон.
Над Константинополем и проливом плыла полная луна. С балкона открывался великолепный вид.
Внизу, у ног, лежали Пера и Галата, где живут «франки». За Галатой тихо плескались воды залива Золотой Рог.
Теперь, в свете луны, он был сверкающим, серебряным.
А за ним простерся сам Истамбул: плоские турецкие крыши, высокие минареты, разнообразные купола, блестящие позолотой, и купы деревьев.
Вот голубоватая в лунном сиянии громада сераля – дворца султана. Здесь живут его жены, наложницы, евнухи и бесчисленные слуги – все эти нелепо-странные хранители парадной султанской шубы, обрезыватели султанских ногтей, сторожа султанского попугая. А вот купол Айя-Софии, обставленный с четырех сторон стройными, как свечи, минаретами.
Но над всем Константинополем на холме возвышаются громоздящиеся друг на друга купола грандиозной мечети Сулеймание. Они кажутся выточенными из слоновой кости.
А там, за мысом Сарай-бурну*, раскинулось Мраморное море и за ним смутно темнеют очертания гор азиатского берега. Как из сказки «Тысяча и одна ночь».
____________________
* С а р а й-б у р н у – дворцовый мыс.
Приятно посидеть в такую мягкую лунную ночь, но еще ждут дела – надо написать письма.
Михаил Илларионович вернулся к себе в кабинет.
Взглянул на подарки великого визиря, лежащие на столе, и подумал о жене.
«Табакерка с алмазами ее, пожалуй, не заинтересует. И мыло адрианопольское, хотя считается лучшим. Катенька моет лицо хлебным мякишем, говорит – лучше всякого мыла. А вот девять кусков шелка из Алепо разных цветов на девять платьев – это доставит удовольствие!.. Модница! Кокетка!» – снисходительно улыбнулся Кутузов и стал писать письмо жене.
V
Осмотревшись в Константинополе, Кутузов начал устанавливать непосредственные взаимоотношения с турецкими сановниками. Он делал это по восточному обычаю: рассылал им подарки.
Еще в пути приходилось обмениваться подарками с местными властями, но там попадалась одна чиновничья мелкота, и дары поэтому были незначительные: серебряная табакерка или мех лисицы-сиводушки.
Правда, в Яссах секунд-майору Резвому пришлось вынуть из заветных посольских сундуков золотые вещицы: господарь Молдавский, относившийся неприязненно к русским, хотел теперь подольститься к посольству и не поскупился на подарки. Кутузов приказал отдарить господаря, «дабы не дать ему превозмочь нас в щедрости и великолепии» – как написал царице в своем отчете Кутузов.