Ийя настояла на своём. Алексей согласился отправиться в Гагру. Билеты заказаны. Укладывается багаж. Маленький Алёша сидит, притихший, на скамеечке за старым фикусом.
Ему оба пра и дядя Серёжа внушили, как необходимо маме и папе поехать в Гагру, куда не пускают маленьких. Алёша пообещал не плакать и не скучать. Пообещав все это, он старается теперь держать своё обещание. Но он еле сдерживает себя.
Почему он должен остаться с холодным стеклом в рамке, откуда смотрит его папа? Он уже достаточно нагляделся на этот портрет, когда не знал и не видел живого папу. А теперь он встретился с ним и узнал, какие у него тёплые и чуть колюченькие щеки и какой большой и такой гладкий лоб. Зачем же он снова должен жить с неживым отцом в рамке и слюнявить холодное стекло?
Неужели мама не понимает, что ему трудно ждать, когда папа уходит даже на минутку? Она купила медведя, который рычит, и электрический фонарик… Зачем ему этот фонарик и этот медведь без отца?
Невесело было в кудрявой головке Алёши. Он долго крепился, а потом спросил:
— Мама, а ты не можешь поехать одна?
Ийя ответила сыну звонким смехом и поцелуями. Алексея же не рассмешило это. Он подошёл к сыну и спросил его:
— Алексей Алексеевич, тебе хочется, чтобы я остался с тобой?
Мальчик не ответил. Он опустил голову.
— Сын, я тебя спрашиваю: хочешь ли ты, чтобы я остался с тобой?
— Нет, — тихо ответил маленький Алёша. — Мне не велели хотеть…
У Алексея опустились руки. Он оставил чемодан. Потом взял на руки сына и сказал:
— Мальчик мой, ты ещё очень мало знаешь своего отца. Сейчас ты узнаешь его немножечко больше.
В непонятных словах отца слышалась какая-то надежда.
Алёша обвил ручонками шею Алексея.
Вошла Степанида Лукинична, слышавшая в кухне этот разговор.
— Как это ты, Лешенька, — стала она увещевать мальчика. — Обещал, а теперь на попятную?
— Молчи, сын! — предупредил Алексей. — Ты умеешь держать своё слово. Молодец. А я… Я не давал никому никакого слова. Ийя, или мы остаёмся, или едем вместе с Алёшей.
Ийя не стала спорить. Её очень растрогало решение Алексея. И она хотела взять на руки сына и порадоваться вместе с ним. Но тот не пошёл к ней.
Это задело мать. Но не обидело. Сын был прав. Нельзя было разлучать с отцом мальчика, так недавно нашедшего его.
Векшегоновы, решив ехать втроём, уехали вчетвером. Степанида Лукинична, пораздумав, прикинув, сказала: