«Сердцем» оказался природный артефакт, или магическая жила — называй как хочешь, именуемый также «Омут слез». Маги перенесли сердце в этот мир, на Лунный материк, но поплатились за это своей силой. Они утратили способности к магии и полету, после чего большинство из них добровольно ушли в мир мертвых. Сердце Ада, слава Создателю, прижилось в этом мире и как бы «заснуло», демоны перестали умирать от тоски по дому и зажили обычной жизнью. А «Омут слез» до сих пор считается самой большой магической аномалией. Вот потому тебя, Айрена, и будет тянуть на Лунный материк, поближе к «сердцу» твоей сущности. — Пафосно закончил Сарин.
Я честно пыталась прикрепить на место все свои шестьдесят четыре клыка, удивленно отвисших еще в середине «краткого курса истории демонов». Безуспешно.
— Мда… — Наконец изрекла я мудрость.
— Угу.
— А..? — нелепая надежда.
— Не-а.
— Ой-вэй.
— Угу… тьфу! Повторяюсь.
— Ага.
— Ренка, тебя заклинило что ли? — Не выдержал демон.
— А ты как думал? — Ехидно уточнила я.
— С тобой не подумаешь. — Отмахнулся этот крылатый субъект.
— Я одного не могу понять, — медленно проговорила я, — почему «сердце» получило название «Омут слез»?
Сар фыркнул.
— Вопрос не ко мне, а к нашим древним мудрецам. Но я точно знаю, что это название было дано не просто так.
— Что ж, — вздохнула я. — Утешает, блин.
Мы некоторое время просидели в молчании. Дождь медленно, но верно эволюционировал в ливень, украшая стекло окна узорами из своих капель. Закат давно уже уступил свои права ночи, и сейчас на улицах постепенно зажигались магические светлячки, освещая поздним путникам дорогу.
— Рин?
— Ммм?
— Сар-Эль ведь рассказал тебе, что случилось со мной прошлой ночью?
— Да.
— И?
Демон посмотрел на меня, как на несмышленое дитя.
— Айрена, — у него мое имя прозвучало, как издевательское «Ай, Рена!», — чем ближе мы к границе, соединяющей материки, тем сильнее твоя сила будет требовать выхода.
— Гмм, ладно, а рысь?
Сарин рассмеялся.
— А вот насчет этого — я молчу. Это каждый должен понять самостоятельно.
— Бука, ты, дядя демон, нехорошо… — я надула губки на манер этого самого «дитя».
Рин скептически хмыкнул, но промолчал. После, неожиданно встал, и ушел, бросив напоследок:
— Спокойной ночи.
— Ну-ну… — я оторопело смотрела на закрытую дверь.
По каменным плитам мостовой стекала вода, превращая выбоины и трещины в миниатюрные лужицы. В воздухе царил превосходный аромат грозы, заполняя легкие, а невесомая прохлада заставляла щеки покрыться румянцем. Капли дождя скатывались мне за шкирку, оставляя борозды по позвоночнику и лопаткам.