— Ты чё? У нас и не это было. — Не понял Сарут, продолжая стискивать Лиру в своих объятьях.
Девушка захрипела и сказала:
— Милый мой, у меня есть страшная тайна и только тебе я смогу довериться!
— Не беспокойся, говори! Я все пойму!
— И не бросишь меня? — На всякий случай осведомилась девушка.
— Никогда!
— Милый, дело в том, что я… мужчина.
Очертания хрупкой девичьей фигурки на руках у обалдевшего Сарута начали меняться, и в скором времени он уже страстно прижимал к себе крепкого рыжеволосого парня, с зелеными глазищами, посверкивающими в ночи.
— А-а-а-а-а-а!!!!
Сарут сбросил парня на пол и попятился, пока в кого-то не врезался. Он обернулся и наткнулся на… взгляд зеленых глаз. Они были повсюду. Сарута начали окружать точные двойники Лиры (или Лира?), после чего демонически захохотали.
— Мракобесы!!! — Заорал Сарут и выхватил секиру.
Он нанес рубящий удар по ближайшему парню, но оружие лишь прорезало воздух, а края раны рыжеволосого мгновенно срослись. Сарут нанес еще несколько ударов, но с тем же успехом. Наконец, он отбросил секиру и начал отступать к борту. И тут божественный свет прорезал ночь и заставил фигуры, сжимающие круг, отшатнуться. Отчаявшийся Сарут поднял взор и увидел Саину. Она величественно ступала по палубе, источая мягкий белый свет, который рассеивал двойников «Лира», пока не дошла до Сарута.
— Милый, тебе никто не говорил, что пить вредно???
Парень кинулся к ней на шею.
Спустя час мы с Санькой хохотали безудержным смехом у меня в комнате, держась за животики. После того, как Сарут вдоволь наплакался на плече у подруги и та уложила его спать, мотивируя это тем, что градус в крови лучше рассеивается во сне, Саина зашла ко мне. Я же имела удовольствие наблюдать всю картину в специальной магической сфере и осталась довольной. И это еще мягко сказано.
— Да… — прохрипела подруга, — иллюзии у тебя получились безукоризненные.
— Ну, дык. — Осклабилась я. — Спасать любовь подруги — великое дело. Ты лучше скажи, что это в конце было за «пить вредно»? Ты ведь по сценарию должна была его пожалеть и выдать нечто между вампирьим «Иди ко мне» и ангельским «Вернись, я все прощу!».
Санька хихикнула.
— Извини, не удержалась.
Тут, нашу идиллию прервал ворвавшийся в комнату Рильен, злющий как тысяча мракобесов и отплевывающийся похлеще верблюдов. Он укоризненно указал на меня пальцем, но, видно, все ругательства давно уже иссякли, так что он просто сказал:
— Десять золотых. И ополаскиватель рта в придачу. — Он скривился.
Мы с Саиной переглянулись и в очередной раз зашлись смехом. Риля рассвирепел и кинулся душить меня. Всерьез опасаясь за его душевное состояние, я кое-как просипела: