– А вот еще одно имя – господин Марсель Дерэн.
Жакоб взглянул ей в глаза и с неожиданным легкомыслием, столь свойственным ему в далекой юности, подхватил принцессу на руки и закружился с ней по комнате.
– Так кем же мне быть, ваше высочество?
– Ну что ж, – столь же весело ответила Матильда, – поскольку ты когда-то был моим мэтром, зовись отныне Жюль Леметр.
Эти игривые слова в устах представительницы Красного Креста звучали странновато. Но Жакоб уже снова посерьезнел:
– Я хорошо знал Жюля, мы работали с ним бок о бок, и он умер у меня на руках. Родных у него нет.
Оба замолчали, вспоминая недавние утраты – каждый из них лишился в последние месяцы кого-то из близких. Потом разговор принял деловой характер, поскольку времени было мало. Принцесса рассказала, что один врач из Монпелье создал подпольную организацию, занимавшуюся размещением еврейских детей по отдаленным деревням. Если Жакоб хочет, он может подключиться к этой работе. Достаточно будет сослаться на принцессу Матильду. Она намерена наладить канал связи между Монпелье и Швейцарией. Деньги подпольщикам не помешают, и их можно будет получить сколько угодно. Жакоб внимательно выслушал, потом, в свою очередь, рассказал принцессе о группе Жака Бреннера. Напоследок он оставил ей ключи от своей квартиры и консультационного кабинета – эти помещения могли пригодиться.
Матильда встала.
– Завтра утром один из моих друзей, секретарь американского посла, едет в Бордо на официальном автомобиле. Я договорилась, чтобы он захватил тебя с собой.
Деловитым тоном Матильда пыталась замаскировать беспокойство, с которым думала об этой поездке.
– Матильда, ты меня просто потрясаешь, – воскликнул Жакоб, поднес ее руки к губам и расцеловал.
Она пожала плечами.
– Сейчас настали такие времена, что каждый из нас просто обязан быть потрясающим.
Они крепко обнялись, зная, что эта встреча может оказаться последней.
Пока Жакоб перебирался через демаркационную линию на неоккупированную территорию, Сильви бродила по старым, извилистым улочкам Марселя. Ей нравился район Старого порта, с его лабиринтом мощенных булыжником переулков, где свободно торговали наркотиками и пороком, где процветало мошенничество всех видов. Сильви с удовольствием наблюдала за публикой, населявшей эти кварталы, – за крепкими, загорелыми ребятишками, проворными парнями, темноглазыми и загадочными девушками. Сильви были симпатичны и щеголеватые, наглые красавцы, и проститутки в вызывающих нарядах, и горланящие матросы. Ощущение живой и активной человеческой массы, бьющая фонтаном жизнь черного рынка – все это устраивало Сильви, соответствовало ее настроению. Куда меньше нравилось ей постоянное присутствие полиции, как-то уж слишком быстро перекинувшейся на сторону новых хозяев.