С той ночи в жизни Сильви ничего примечательного не происходило – лишь тоска, суета, мелкие хлопоты. Временами ей казалось, что она утрачивает контакт с миром. Поговорить было не с кем – разве что с маленьким Лео. Никто не обращал на Сильви внимания – грустна она или весела, хорошо выглядит или плохо. Молодая женщина чувствовала, что грань между явью и сном начинает размываться. Все чаще она погружалась мыслями в прошлое, вспоминала волшебный дурман минувшего лихолетья.
Тогда все было по-другому. Как восхищенно смотрел на нее Жакоб, когда она рассказывала ему про план его спасения из тюрьмы, составленный и осуществленный ею и Каролин. После допросов в гестапо Жардин долго приходил в себя, отлеживался на заброшенной ферме. В каждом его взгляде, в каждом прикосновении Сильви чувствовала восторг и обожание. Затем наступила чудесная пора, когда они стали товарищами по оружию. Сильви участвовала в трех боевых заданиях, но потом Жакоб все-таки настоял, чтобы они расстались. И все же целых три раза она испытала истинное блаженство, наблюдая, как хладнокровно и профессионально он действует. Жакоб словно превращался в другого человека – отдавал четкие, немногословные приказы, заряжал окружающих своей целеустремленностью. Рядом с ним работа со взрывчаткой казалась совсем не опасным, а, наоборот, увлекательным и захватывающим делом, эпизодом плавной и победоносной борьбы. Даже Каролин рядом с Жакобом расцветала, забывала о своем горе, всецело отдаваясь выполнению задания. Да, то была поистине счастливая пора. Сильви вспоминала, как от радостной дрожи трепетали кончики пальцев, как пересыхало в горле, когда легким движением она поворачивала рычажок дистанционного детонатора.
И все ради чего? Чтобы вернуться в скучную парижскую квартиру и таскаться по пустым магазинам в поисках съестного?
Письмо от Анджея показалось ей знамением свыше. Оно шло несколько недель, пересылалось с одного адреса на другой. Лаконичное, загадочное и бравурное, оно было очень характерно для Потацкого.
«Сильвечка! Польша свободна, Польша снова в цепях. Надеюсь, ты и твои близкие в порядке. Привет. Анджей».
Вот и все – никакого обратного адреса. Лишь штамп краковского почтамта. Два дня Сильви не расставалась с письмом, то и дело поднося листок к лицу и вдыхая его мятежный аромат. Потом, втайне от всех, получила необходимые визы, купила железнодорожный билет. За неделю до отъезда она объявила Жакобу о своем решении.
Он недоуменно уставился на нее.
– Сильви, но это полнейшее безумие! Польша в руинах, она превратилась в пустыню. Там до сих пор кое-где идут бои. Женщине, да еще одной, в такой стране делать нечего. И потом, ты не представляешь себе, как трудно и опасно сейчас совершать дальние поездки. Ты даже не доберешься туда!