Вскоре ожидание стало невыносимым, удушающим. Время утратило всякий смысл. Сильви уже не помнила, сколько времени провела в Варшаве. Лишь растущий живот, отражавшийся в потрескавшемся зеркале, напоминал ей о течении дней. Сильви решила съездить в Лодзь. В этом большом индустриальном городе тоже когда-то жили родственники. Но по имевшемуся у нее адресу она никого не нашла.
Она вернулась в Краков, под гостеприимный кров консулата. Сильви уже начинала забывать, кто такой Анджей, зачем она его разыскивает. Она подходила на улице к светловолосым мужчинам, искательно заглядывала в их лица, извинялась, отходила. Лицо Потацкого вспоминалось смутно. Иногда Сильви вообще забывала, кого она разыскивает. Образ Анджея смешивался с образом покойного отца, потом перед глазами почему-то возникало лицо матери. Как-то утром Сильви проснулась, всхлипывая и шепча: «Папуш, мама».
Именно тогда она решила поехать на могилы отца и матери.
А на следующий день пришло письмо от Анджея. Сильви была готова танцевать от радости, не верила своему счастью. Потацкий сообщал, что непременно ее навестит, но пока не может сообщить, когда именно. Так или иначе, они встретятся.
Сильви внезапно увидела отца, раскрывающего ей объятия. А вот она и Тадеуш беззаботно несутся через лесную чащу, увлеченные очередной проказой. Потом возникло лицо Анджея. Сильви легла на постель и улыбнулась.
Ожидание продолжалось, но теперь оно перемежалось воспоминаниями. Шли дни, недели, но Анджей так и не появлялся.
Сильви сидела в маленькой комнате и шила. Прежняя одежда на нее больше не налезала. Приходилось брать две юбки, пороть их и кроить из двух одну новую. Пальцы плохо слушались, на глаза то и дело набегали слезы. Придет он когда-нибудь или нет? Бездействие давило тяжелым грузом.
В комнату вошел консул. Он посмотрел на ее тонкое, измученное лицо, перевел взгляд на выпуклый живот и деликатно откашлялся.
– Мадам Жардин, я вот тут подумал… Может быть, вам вернуться во Францию? На этой неделе туда едет мой хороший знакомый. Он может вас сопровождать.
Сильви посмотрела на дипломата затуманенным взглядом, ее ладонь инстинктивно опустилась на живот, словно защищая будущего ребенка.
– Да, вы правы, – прошептала она, благодарная за заботу. – Но мне понадобится еще неделя. Возможно, две.
Нет, она не могла представить себе, что уезжает отсюда.
– Я жду своего друга. И еще я должна съездить на могилу родителей.
Консул не стал ее разубеждать. Эта женщина вовсе не казалась ему сумасшедшей – ему случалось видеть такое и прежде. Поэтому дипломат лишь грустно покачал головой и решил, что постарается по крайней мере облегчить ее задачу. Он пообещал, что достанет билет до Люблина.