В назначенный вечер Жакоб облачился в черный смокинг, повязал белый галстук-бабочку. Он был в восторге от того, что выезжает в свет с отцом – слишком уж редко они теперь бывали наедине. Робер Жардин находился в зените славы, он разъезжал по стране, проверял условия труда рабочих, расследовал причины высоких показателей смертности. Так что когда отец и сын встречались, у них находилось более чем достаточно тем для беседы.
И кроме того, Жакоб еще никогда не бывал в «Ритце». Когда они подошли к Вандомской площади с ее величественным обелиском, Жакоб снова восхитился строгой красотой этого места и весело подумал, как завтра он будет описывать Жаку блестящую публику, сидевшую в баре и ресторане. В те времена в «Ритце» собирался «весь Париж». Герцогини в жемчугах сидели бок о бок с американскими писателями и высокими сановниками, сплетни передавались из уст в уста с быстротой ветра.
Робер Жардин велел сыну с особенным вниманием понаблюдать за метрдотелем. Этот высокий представительный мужчина был гением в своей профессии. Он сочетал в себе такт дипломата и некоторую зловещую таинственность, обычно присущую шефу тайной полиции. Несколько раз на протяжении вечера он встречал особо любимых клиентов словами:
– Я оставил для мсье самый лучший столик.
Интерьер «Ритца» был поистине великолепен. Робер и Жакоб не торопясь потягивали шампанское, ели крупную, белую спаржу в ароматном соусе, телячье соте «по-деревенски». Публика вокруг оживленно беседовала. Искрились бриллианты, небрежно накинутые меха притягивали взгляды не меньше, чем обнаженные белые плечи. Официанты бесшумно, словно привидения, скользили по залу. Несколько раз у столика, где сидели Жакоб с отцом, останавливались люди (видный политик, известный хирург, знаменитая актриса), желавшие поприветствовать Робера Жардина и перекинуться с ним парой слов. Жакоба переполняли гордость за отца и восхищение всем, что было вокруг.
Когда к их столику приблизилась удивительно красивая женщина, Жакоб не придал этому большого значения, тем более что официант только что принес его любимый десерт – горящие ромовые блинчики. Но когда отец пригласил женщину присесть за их столик, Жакоб забыл о еде. Лицо Жермен Батай поражало своим совершенством. Густые золотисто-каштановые волосы были зачесаны кверху, а синие с зеленью глаза, оттененные пушистыми ресницами, были бездонны, как морская пучина – безмятежная, но таящая в себе бурю. Короткое черное шелковое платье, украшенное внизу широкими оборками из белых кружев, открывало длинные стройные ноги танцовщицы и выгодно подчеркивало безупречную нежность кожи. Жермен только что побывала на премьере в театре на Елисейских полях. С едкостью и остроумием она изложила сюжет фарса Кокто «Бык на крыше», описала карнавальные костюмы героев, гротесковые маски, упомянула об очаровательной музыке Дариуса Мильо;