— На, — протянул Шепелеву чайник, — сходи снегу набери, только чистого. Близко от вашего трактора не бери — керосином вонять будет.
Шепелев удивленно взирал на раскомандовавшегося таежника, совсем недавно снявшего наручники. Тот, видимо, понял его удивленный взгляд.
— Не боись, стрелять больше не буду. А командую — так я навроде хозяина здесь. У Дуньки часто бываю, а ты впервой…
Во дворе одиноко стоял вездеход. Шепелев подошел к низкой, провисшей крыше то ли сарая-дровяника, то ли лабаза и сгреб с нее полный чайник снега. Скинул варежку, утрамбовал горячей ладонью, затем, набрав полные пригоршни, натер лицо. Кожу опалил холод, а потом бросило в жар. Наспех вытершись рукавом, подхватил чайник и пошел к дому.
«А где Семен? — скользнула вдруг беспокойная мысль. — Что-то его у тягача не видно…»
Он обошел вездеход. В его окошках багрово отсвечивали лучи уходящего за сопки тусклого солнца. Семена нигде не было. Шепелев заглянул в кузов. Пахло разлитым соляром, но, кроме бочки, в кузове ничего не было видно. Пропала и двустволка, с которой не расставался водитель.
Уполномоченный еще раз обошел вездеход, разглядывая снег. Следы леверьевских валенок шли к дому, потом поворачивали за угол и удалялись в тайгу, в сторону перевала.
«Этого еще не хватало, — ошарашенно подумал Шепелев. — Навязался на мою голову Пинкертон местного розлива… — Он быстрым шагом пошел было по следам, но остановился. — Чего доброго, все разбегутся! Надо назад… Ефрем-то числится у меня в задержанных…»
— Тебя, начальник, за смертью посылать! — встретил его на крыльце старик. Во всей фигуре, в наброшенном небрежно полушубке чувствовались уверенность, основательность.
Шепелев молча протянул чайник и, чертыхнувшись про себя, вошел в дом.
— А Семен где? — в упор спросил его Ефрем Пантелеевич.
— В тайгу поперся, — мрачно буркнул оперативник.
— Ишь ты! — изумился Ефрем Пантелеевич и медленно пошел наверх. В комнатке было тепло. Уютно потрескивали дрова, пахло дымком. Таежник поста вил на печку чайник, расстелил на полу шубу и лег, наблюдая за огнем в очаге. Шепелев достал из кармана куртки сверток с бутербродами и положил на стол. Сев на чурбан, он сбросил торбаса и молча вытянул к огню застывшие ноги. В комнате наступила тишина.
«Темнит старец, тянет с карабином. Жаль расставаться… Где он мог его спрятать? В принципе, мог в сарае, в доме, в тайге… Нет, скорее всего, в самом доме. Охотники на оружие молятся, в сыром месте не бросят. А тут, — он оглядел комнату, только с металлоискателем рыскать. Видимо-невидимо тайников может быть. Придется всю ночь начеку». Он провел рукой по поясу, где в кобуре покоился пистолет.