Ной сунул в тостер два ломтика хлеба и надавил на рычаг.
– Он ночевал у нас, верно ведь?
– Да, у него в коттедже очень холодно. Но сегодня он вернется домой.
– И что, мы будем принимать на постой всех чудаков, которые не умеют растапливать печь?
– Пожалуйста, потише. Он еще спит.
– Это и мой дом! Почему я должен говорить шепотом?
Клэр села за накрытый к завтраку стол и уставилась в спину сына. Ной не хотел смотреть на нее, он стоял, набычившись, у кухонного столика, будто бы тостер требовал от него предельного внимания.
– Ты злишься оттого, что я пригласила в дом гостя? В этом причина?
– Ты едва знаешь его, но все равно приглашаешь этого чудика ночевать.
– Он не чудик, Ной. Он ученый.
– А что, ученые не бывают чудиками?
– Твой отец тоже был ученым.
– И что, теперь мне должен нравиться этот тип?
Наконец тосты выпрыгнули. Ной кинул их на тарелку и уселся за стол. Клэр с изумлением наблюдала за тем, как он взял нож и принялся резать тосты на мелкие-мелкие кусочки. Странно, никогда прежде он так не делал. «Наверное, вымещает свою ярость, – решила она. – На хлебе».
– Похоже, моя мамочка не такая уж безупречная, – заявил он, и Клэр вспыхнула, задетая его жестоким замечанием. – Ты все время говоришь, чтобы я не ввязывался в истории. Но ведь у меня никто не остается ночевать.
– Он просто друг, Ной. Я же имею право дружить с кем-нибудь, верно? – И неосторожно добавила: – Я даже имею право встречаться с мужчинами.
– Что ж, вперед!
– Через четыре года ты станешь студентом колледжа. У тебя будет своя жизнь. Почему я не могу иметь свою?
Ной подошел к мойке.
– Ты думаешь, у меня есть жизнь? – Он рассмеялся. – Да у меня сплошной испытательный срок. За мной же постоянно наблюдают. Все кому не лень.
– Что ты имеешь в виду?
– Учителя смотрят на меня так, будто я уголовник. Только и ждут, когда я что-нибудь выкину.
– Ты что-нибудь натворил? Что привлекло их внимание?
Взъярившись, он повернулся лицом к Клэр.
– Да, это я виноват! Всегда виноват только я!
– Ной, ты от меня что-то скрываешь?
Он со злостью схватил две кофейные чашки и швырнул их в мойку.
– Вот, ты уже считаешь, я что-то натворил! Ты никогда не бываешь довольна. Как бы я ни старался.
– Только не надо жаловаться на то, что ты обязан вести себя безупречно. Я тоже не имею права на ошибку. Ни как мать, ни как врач, и мне от этого тоже бывает тошно. Тем более что, как бы я ни старалась, ты всегда меня в чем-нибудь обвиняешь.
– Я тебя обвиняю только в том, – выпалил он в ответ, – что ты затащила меня в эту дыру.
Он демонстративно вышел из дома, так громко хлопнув дверью, что эхо еще долго висело в тишине.