– У такого, как я, не может быть нормальной жизни.
– Но мы можем контролировать припадки. Возможно, нам даже удастся избавиться от них раз и…
– Меня все боятся.
Эти слова, произнесенные с такой покорностью и обреченностью, все объясняли. Он страдает болезнью, от которой нет лекарств, от которой нельзя излечиться. И нет хирургической операции по удалению страха и отвращения, которые испытывали к нему соседи.
– Я вижу это по их глазам, – признался он. – Вижу каждый раз, когда прохожу мимо них по улице или случайно задеваю в магазине. Они шарахаются, как будто их обожгли кислотой. Все боятся прикоснуться ко мне. Вот уже тридцать лет до меня никто не дотрагивался. Только врачи и медсестры. Люди, у которых нет выбора. Вы же видите, я ядовит. И опасен. Я городское чудовище.
– Нет, господин Эмерсон. Вы не чудовище. Все эти годы вы обвиняете себя в том, что случилось много лет назад, но я не верю в вашу вину. Это болезнь. Вы не отвечали за свои поступки.
Старик не смотрел на нее, и Клэр сомневалась, что он ее слышит.
– Господин Эмерсон!
Уоррен по-прежнему смотрел в окно.
– Очень любезно с вашей стороны, что пришли проведать меня, – пробормотал он. – Но только не надо меня обманывать, доктор Эллиот. Я знаю, что я сделал. – Он глубоко вздохнул и как будто бы еще больше съежился. – Я так устал. Каждую ночь засыпаю с мыслью о том, что уже не проснусь. С надеждой на это. И каждое утро, открывая глаза, испытываю разочарование. Люди считают, что это так трудно – бороться за жизнь. Но знаете, на самом деле это просто. Гораздо труднее умереть.
Клэр нечего было сказать в ответ. Она посмотрела на поднос с нетронутой едой, который стоял на подоконнике. Куриная грудка в соусе, горка риса, зернышки которого поблескивали крохотными жемчужинками. И хлеб, основа жизни. Жизни, которая так опостылела Уоррену Эмерсону. «Я не могу заставить тебя жить, – подумала Клэр. – Я могу насильно кормить тебя жидкостями через нос, но не способна вдохнуть радость в твою грудь».
– Доктор Эллиот!
Обернувшись, Клэр увидела стоявшую в дверях медсестру.
– Вам звонит доктор Клевенджер из патологии, пытается застать вас. Он на третьей линии.
Клэр вышла из палаты Уоррена Эмерсона и сняла трубку на посту дежурной медсестры.
– Клэр Эллиот слушает.
– Я рад, что поймал вас, – сказал Клевенджер. – Доктор Ротстейн предупредил меня, что вы приедете сегодня, и я подумал, что, может быть, вы зайдете к нам в патологию и посмотрите эти срезы. Ротстейн уже спускается.
– Что за срезы?
– С опухоли, которую удалили вашему пациенту во время краниотомии. Целая неделя ушла на то, чтобы установить природу этой ткани. Я только сегодня получил срезы.