– Так эта… пожить пока… Чё ему, жалко, чё ли?
– Неужели он тебе, скоту, ключ оставлял? – удивился Марат.
– Не-а… – покачал головой «скот».
– Так как же ты тут оказался?
– Чё… не открыть… чё ли… Как чихнуть… Замки менять… эта… нада…
– А ну, вали отсюда! – гаркнул Марат, вытащил слабо сопротивляющегося Коляна в коридор и прошел в комнату. Ольга осторожно двинула за ним. В непропорционально вытянутой в длину комнате на застеленном несвежим бельем диване, запрокинув голову, спала немолодая тетка такого же потасканного вида, как Колян, с реденьким пегим перманентом на голове.
– Зинка! – еще мощнее гаркнул Марат. – А ну, вставай!
Та, которую назвали Зинкой, сначала привела голову в нормальное положение, потом разлепила один глаз, который с большим интересом уставился на Марата.
– Вставай, говорю! – повторил он.
Зинка раскрыла второй глаз, улыбнулась щербатым ртом и сказала мужским басом:
– О! Маратик! А ты чё тут делаешь?!
– Это тебе тут с твоим козлом делать нечего! А ну быстро одевайся! Две минуты тебе даю на сборы!
Артеменко взял ошалевшую Ольгу за плечи и потащил к окну, где они пережидали, пока подруга Коляна как-нибудь прикроется.
– Все! – рявкнул Марат минут через пять. – Время твое, Зинаида, вышло!
Они с Ольгой повернулись. На Зинаиде были надеты только пожелтевший от долгой носки бюстгальтер и черные толстые колготки.
– Вот теперь совсем другое дело! – усмехнулся Марат, собрал валяющиеся на полу шмотки, сунул их в руки женщине и вытолкал ее за дверь. Потом содрал с дивана белье, выбросил в коридор вслед за Зиной и прокричал: – И чтобы постирала все до белизны первого снега! А здесь чтобы и духу вашего не было до приезда Сереги! Иначе выкину с вахты! Ты меня знаешь!
После выдворения затрапезных любовников Марат открыл форточку и принялся собирать в пакет пустые бутылки и остатки праздничной трапезы Коляна и Зинаиды. Ольга озиралась по сторонам. Комната была ухоженной: со свежими обоями и чистыми занавесками на окне. На книжной полке над письменным столом стояла рамочка с фотографиями двух забавных девчушек с торчащими в стороны хвостиками. Старшая была, конечно, уже известная Ольге Татьяна. Младшая удивительно напоминала Сергея серьезным строгим взглядом и упрямым подбородком.
– Как зовут вторую девочку? – спросила Марата Ольга.
Артеменко посмотрел ей в глаза и ответил:
– Олей.
Ольга вздрогнула и чуть не выронила фотографию.
– Это… не то, что ты подумала, – виновато сказал Марат. – Дочку Ирина так назвала. В честь своей матери. Она у нее рано умерла.
Ольга кивнула, поставила фотографию на место и стыдливо спрятала глаза от Марата. Ишь, возомнила о себе! Было бы странно, если бы Николаев всю жизнь помнил свою детскую любовь.