Экран потух.
Паутина исчезла. Ионизированный столб воздуха под чужим кораблем засветился зеленым призрачным светом.
Катер лег на бок и помчался параллельно земле.
– Наверх! – заорал Чеслав.
– У них на орбите эсминец, – отозвался ван Эрлик.
Катер, ныряя в воздушных ямах, несся над верхушками призрачных деревьев с тугими клубками сучьев. Силовая волна, выброшенная космоатмосферником, прокатилась над ними на высоте в двести метров, и по ту сторону накрывшей их гигантской чаши засверкала шатровая радуга.
Активные сенсоры противника захватили цель, штурман-блок пронзительно запищал.
– Они нас достали, – сказал Чеслав.
Комм ожил, вспыхнул снова. Сигнал шел с орбиты, от пылающего красной точкой эсминца. На этот раз на экране появилось изображение. Чеславу на мгновение бросился в глаза огромный белый силуэт в кресле второго пилота.
– Сядь, сука, – заорал капитан чужого эсминца, – сядь, или мы тебя размажем!
Катер, заложив крутой вираж, мчался вдоль внутренней дуги силового колокола. Он походил на бабочку, накрытую гигантской прозрачной крышкой от супницы.
Супница начала медленно опускаться.
Космоатмосферник в ее центре расплылся, теряя очертания, превратился в гигантскую кляксу, стекавшую к земле по шатровой радуге поля – силовая блокировка дает поразительные зрительные эффекты. Было такое впечатление, что их накрывает вывернувшимся наружу желудком корабля.
Эйрик сорвал шлем.
– Ден! Расса! – закричал он отчаянно, – если вы слышите меня, помогите мне!
В следующую секунду воздух словно сгустился в огромный черный топор, – и в лезвие этого топора и влетел корабль противника. Небо взорвалось. Солнце мигнуло, как неисправный индикатор. Шатровая радуга исчезла. С неба сыпались пластик, сталь и мясо.
– Во имя императора, – проговорил потрясенный Чеслав, – что это было – оружие харитов?
– У харитов нет оружия, – прозвучал насмешливый ответ, – держитесь крепче, детеныши. Мы уходим в гипер у внешнего слоя атмосферы, если не хотим познакомиться с тем, кто болтается на орбите.
* * *
Наследственный генерал империи, глава Оперативного Штаба Службы Опеки полковник Станис Александр Рашид Трастамара сидел в кресле перед монитором транссвязи и глядел на разноцветные сполохи на экране.
Десять стандартных минут назад ординарец почтительно доложил ему, что с ним хочет говорить светлейший Ассен Ширт, начальник Службы Опеки, хочет с ним говорить. Канал связи был установлен, – информационный луч прорезал гиперпространство, стянув в одну точку добрых две сотни световых лет, треть ресурсов «Астарты» работала на поддержку канала, передающая установка на Митре пожирала столько энергии, сколько небольшой молибденовый завод, – а его сиятельство Ассен Ширт не торопился нажать на кнопку приема. Может, брился. Или рассматривал свое отражение в зеркале. Или занимался любовью с секретарем.