– Вы чем-то удивлены? – спросил миллиардер.
– Признаться, да. Локры… не очень храбры, – сказал полковник, – не ожидал, что локр… может ходить над бездной.
– Локры почти не используют зрение, полковник. Они гораздо больше полагаются на радар. Мой маленький слуга не понимает, что так смущает вас в этой террасе. Она ему кажется твердой поверхностью, какова она и есть.
Миллиардер чуть улыбнулся и добавил:
– Иногда нехватка рецепторов спасает нас от многих проблем, полковник. А их изобилие заставляет нас предполагать трудности там, где их нет.
Кораллы далеко внизу казались игрушечными. На той высоте, на которой они сидели, уже ощущалась нехватка кислорода. Обычно граница воздуха и силового поля слабо мерцала: здесь пол был совершенно прозрачным.
– Это поразительное изобретение, – сказал Трастамара.
– Это не изобретение. Это просто мелкий фокус.
Они помолчали. Если приглядеться, то на той высоте, на которой они были, можно было в полдень разглядеть звезды. Трастамара и Нин Ашари молча пили чай, наслаждаясь высотой и покоем. Чай кипел, но не обжигал. На такой высоте вода должна была закипать при восьмидесяти градусах.
– Знаете, что это такое? – вдруг внезапно спросил Нин Ашари, указывая за спину Трастамары.
Полковник обернулся и увидел, что водопад за ним по-прежнему падает с неба, отделяя веранду от кабинета, и под водопадом вращается колесо.
– Эмблема вашей компании.
– Что это за устройство?
Трастамара сначала не понял вопроса. Ему не приходило в голову, что что-то, сделанное из дерева, может быть техническим устройством.
– Это мельничное колесо. Вода вращала колесо, колесо вращало жернова, а с помощью жерновов мололи муку. Но прежде всего это просто колесо. Вы знаете, когда изобрели колесо?
– Нет.
– Я тоже. Но его изобрели несколько тысяч лет назад, и с тех пор его никто не усовершенствовал. К нему приделывали обода и шины, его делали из дерева и металла; однажды из него сделали турбину, потом винт, – но принципиально улучшить этот дизайн невозможно. Вы помните, когда был открыт гипердрайв?
– Триста пятьдесят лет назад.
– А парус Хамачи?
– Двести двадцать.
– Двести двадцать, – как эхо, откликнулся Нин Ашари, – с тех пор человечество выиграло Великую Войну. Оно потеряло свою планету и получило полторы сотни чужих. Но странное дело – оно больше не совершило никаких фундаментальных открытий.
– А… локальный гиперпереход?
– Этот эффект предсказал Фридрих Хейзенхоффер двести сорок лет назад. Просто тогда не было накопителей Бэра и устройство весило бы четыреста тонн.
– Как можно выпить воду, которая уже выпита, – медленно сказал Трастамара, – как можно совершать фундаментальные открытия, когда все открыто?