Ши уселся, скрестив ноги, под окном, откуда насмешливо поглядывал на степенно рассуждающего Малыша.
– Теперь ты, значит, уважаемый страж закона и сам-себе-хозяин, – язвительно заметил он, едва Конан умолк. – Всякую седмицу будешь получать по двадцати кругленьких блестящих империалов туранской чеканки, расхаживать с замечательным новеньким мечом на заднице, восстанавливать благочиние, возвращать на путь истинный падших девиц и защищать убогих, больных и слабоумных. Дадут тебе в Наставники старого толстого выпивоху, который только и умеет твердить, как надоел ему этот растреклятый городишко, и отправят расследовать запутанное, таинственное дело о покраже колченогого осла в Нищебродном переулке. Да, насчет этого чудесного меча – не советую показываться с ним на улицах, потому что бесстрашные хранители городского порядка обыкновенно щепают такими лучину для растопки. Тебя попросту засмеют.
– Зачем только я отдал Зартаку сорок монет? – удрученно пробормотал Конан. На Ши явно накатило вдохновение:
– Кстати, о монетах! Диери, имей в виду – на свое а-агромное жалование Малыш теперь сможет покупать тебе по дешевенькому кхитайскому шарфику раз в поллуны. Если, конечно, будет отказывать себе во всем и станет обходиться одной миской тухлой чечевицы в день!
– Ши, прекрати, – вступилась Диери. – Конан, не слушай его!
Конан вздохнул, покачал головой и вышел из комнатки, прихватив злосчастный гладиус. Ши проорал вслед приятелю:
– Непременно научись брать взятки! Не то помрешь с голоду!
Внизу гулко хлопнула входная дверь.
– Совсем рехнулся парень, – с сожалением произнес воришка, оборачиваясь к девушке. – Доблестный человекоохранитель, поди ж ты…
И немедленно схлопотал звонкую оплеуху.
* * *
Самое обидное, что Ши почти во всем оказался прав.
Например, касательно личности Наставника, на коего Рекифес возложил заботы о новом подчиненном. Достопочтенный Шетаси уль-Айяз действительно был стар, грузен, склонен к неумеренности в выпивке и брюзжанию по любому поводу. Почти всю свою долгую жизнь он провел в рядах городской стражи, дослужившись до звания старшего письмоводителя при его светлости Верховном Дознавателе.
Шетаси оставалось всего два года до заслуженной отставки, когда судьба решила на прощание устроить ему изрядную каверзу.
Из Бельверуса прибыл новый дознаватель, его милость Рекифес, немедля заслуживший прозвище Немедийской Чумы, и принялся наводить порядок по своему усмотрению. Разогнал половину городской стражи, набрав взамен новых людей, повесил за мздоимство старшину Таможенной управы, учинил с десяток облав в кварталах Ночная Пустошь и Скена, и, к всеобщему удивлению, добился того, чтобы изловленные грабители, скупщики краденого и содержатели притонов отправились кто на виселицу, а кто на рудники Соленых Озер. В довершение Рекифес создал Сыскную Когорту, и Шетаси уль-Айяз, мысленно готовившийся к позорному изгнанию со службы «за полнейшей непригодностью», внезапно оказался приписанным к этой самой Когорте – Наставником для молодежи, советником и ходячим кладезем сведений о том, кто чего стоит в славном городе Шадизаре.