Неведомо откуда взявшееся порождение Полуночи вбило себе в голову, что человекоохранительное ремесло – единственное достойное занятие в Шадизаре. Перечислялись дедовские заветы («Дед у тебя, должно быть, варвар еще тот…» – подумал еле сдерживавший зевоту старший письмоводитель), благочиние («Слово-то какое знает, и произносит почти без ошибки!»), высказывалась горячая надежда на приличное вознаграждение («А порой, надо признать, мыслит здраво…») и упоминался неведомый предок, также исполнявший в родных краях гостя должность порядкоблюстителя.
Наконец Конан выдохся и замолчал, вопросительно косясь на многозначительно прижмурившегося уль-Айяза.
– В Шадизаре давно живешь? – осведомился старший письмоводитель городской управы.
– С нынешней весны…
– Просто удивительно, как долго ты умудрился протянуть, – вздохнул Шетаси. – И еще удивительнее, малыш, какая невероятная каша булькает у тебя в голове.
Выражение физиономии будущего стража Закона стало чуточку опешившим. Должно быть, он ожидал совершенно иной встречи.
– Ничего, все мы когда-то были молодыми и глупыми, – фальшиво обнадежил приунывшего воспитанника уль-Айяз. – Держись меня и не пропадешь. Кстати, я – Шетаси уль-Айяз. Можно просто Шетаси. Постарайся обойтись без всяких там «достопочтенных» и «высокорожденных», и мы наверняка поладим. Ну, с чего начнем твое, с позволения сказать, обучение? Город знаешь?
– Немного, – визитер освоился на новом месте, снял с табурета толстенную стопку описаний нераскрытых дел и уселся. – Квартал Нарикано – я там живу. Квартал Сахиль, Ночную Пустошь, базары, Каменный рынок…
– На рынках кошельки резал? – как можно строже рявкнул Шетаси.
– Друзья пытались научить, ничего не вышло, – нехотя признался Конан.
– Понятно, – пробурчал старший письмоводитель, помыслив при этом: «Прислал же Митра бездаря…». Заплывшие жиром сонные глазки Шетаси встретились с твердым взглядом варвара, и от сквозившего в сем взгляде искреннего рвения старый сыскарь впервые ощутил неясное беспокойство.
– Почтенный Наставник, а что я должен делать? – осмелев, произнес Конан. Шетаси рявкнул:
– Сказал: никаких титулов! Не люблю подхалимов, – кряхтя, он выбрался из-за казавшегося таким уютным стола, оказавшись при этом вдвое толще и на голову ниже долговязого варвара, и возгласил: – Что до обучения, так это можно, это мы мигом… Для начала, сынок, пойдем-ка прогуляемся.
Мальчишка с готовностью вскочил. Раздалось лязгающее звяканье, и уль-Айяз увидел на поясе новоявленного Стража Когорты косо болтающиеся ножны с вложенным в них новеньким гладиусом скверной ковки, коими обычно вооружали городскую стражу.