Предполагаемое поле битвы выглядело донельзя обыденно: посередь мощеного двора сутулый старикашка в дорогой, но мешком на нем сидящей коричневой скабе нудно втолковывал что-то его светлости Верховному Дознавателю, помавая у последнего перед носом крючкообразно согнутым пальцем. Рядом, вроде бы совершенно не интересуясь происходящим, возвышался мрачный туранский красавец и мял в железных пальцах тяжелую боевую плеть-камчу, грозное оружие кочевников Великой Степи. Ясное дело, удрученно сообразил киммериец, пожаловали ит'Каранг с телохранителем.
Взгляд у его немедийской светлости уже приобрел некоторую остекленелость, а фоном беседе служили распахнутые настежь ворота конюшни, являвшие миру длинный ряд стойл, ни в одном из коих не замечалось сухопарого злобного жеребца песочно-рыжей масти.
Не представляя, как вести себя в такой ситуации и терзаясь самыми дурными предчувствиями, киммериец направился прямиком к беседующим, надеясь, что выглядит достаточно уверенно. Приблизившись шагов на десять, он услышал обрывок фразы, произнесенной скрипучим старческим тенорком с сильным шемитским акцентом:
– …таковые действия, согласно «Уложению о власть предержащих», могут расцениваться как вопиющее злоупотребление, нанесшее непоправимый вред вследствие… – тут старик прервался, и все трое воззрились на Конана: шемит раздраженно, туранец хмуро, а Рекифес, как показалось варвару, с явным облегчением.
– Конан! – рявкнул Верховный Дознаватель. – Где ты шляешься, разрази тебя гром?! Как раз когда досточтимый Барч ит'Каранг…
– Ай, постойте, – бесцеремонно перебил шемит, сморщив смуглую физиономию, и без того похожую на сушеную сливу. Рекифес нахмурился, но послушно замолк. – Таки это и есть юноша, который арестовал лошадь? Юноша, это был ты или я сильно ошибаюсь?
– Я, – ответствовал Конан, недоумевая, отчего бы опытнейший из шадизарских конезаводчиков оскорбительно именует Феникса лошадью. Старый шемит изучающе таращился на киммерийца снизу вверх. Туранец, напротив, пренебрежительно косился сверху вниз, благо росту в нем имелось добрых четыре локтя с небольшим. – А в чем дело?
– В чем дело?! – вскричал старик, возводя очи горе и одновременно оглядываясь на здоровяка-телохранителя, словно призывая того в свидетели. – Он еще спрашивает, в чем дело! По какому праву, позволь узнать?
– Как веществен… – заикнулся Конан, однако был прерван раздраженным взмахом руки старого шемита и его громким «пфе».
– Ай, я вас умоляю! Что можно доказать с помощью лошади? Твою казарменную тупость, юноша? Какое доказательство? Чего доказательство? Лошадь упала, вот и все! Ты не знал, что такое иногда случается? А что ты тогда вообще знаешь? И чем ты думал, интересно мне услышать?!