– Зачем тебе понадобилось узнавать ее мнение? – искренне удивился туранец, но, вспомнив мудрую поговорку о чужих нравах, не стал доказывать, будто прекрасный пол начисто лишен собственного ума. – Ладно, услуга за услугу. Наш бравый охранитель законов Рекифес счел за лучшее водрузить над этим делом огромную могильную плиту. Ну что ж, пожалуй, он поступил мудро. Но мы с тобой понимаем, как смешно думать, будто Феникса подвели собственные ноги. Феникса, который еще жеребенком носился так, что за ним не могли угнаться лучшие мои кони!
– Месьор Аддах Рабиль, хозяин Конного Ристалища, так не считает, – осторожно заикнулся киммериец, пока не решив, стоит делиться с непредсказуемым ит'Карангом своими секретами или погодить немного. – Осарк, старшина гильдии посредников, промышляющих на Поле, так не считает. Мой Наставник из Когорты и мои друзья, понимающие толк в бегах, тоже согласны с ними. Только какая теперь разница?
– Осарк? – задумчиво переспросил Барч. – По прозвищу Ушастый?
Он помолчал, словно обдумывая какое-то очень тяжелое и сложное решение, подозрительно глянул на хлипкую дверь, на узкое окно, занавешенное ветхой тряпкой, сквозь которую пробивались солнечные лучи, и, заговорщицки понизив голос, быстро проговорил:
– Есть одна вещь, из-за которой я склонен верить вашей разношерстной братии, а не грозному Рекифесу. Вы ведь осматривали Феникса? Сразу после провалившейся скачки или чуть позже?
– Диери пыталась найти какие-нибудь следы повреждений, – подтвердил Конан. – Она думала, может, у коня проткнуты сухожилия или засунут шип под подкову, отчего он споткнулся. Только она ничего не нашла.
Ит'Каранг сочувственно поцокал языком:
– Пожалуй, я ошибся. Твоя подруга умнее, чем кажется на первый взгляд. Она верно сообразила. Просто искала не там. Оно и понятно: неопытному взгляду трудно заметить такую мелочь, особенно если лошадь перемазана в пыли с головы до ушей. Сейчас от этой мелочи почти не ничего не осталось, но я все-таки заметил. У Феникса чесотка. Легкая, вроде как ему седлом спину натерло…
– Никакая это не чесотка, – чуточку удрученно донеслось из-за приоткрывшейся двери. Собеседники невольно дернулись, оглядываясь. – Я бестолочь, ровным счетом ничего не понимающая в лошадях. Феникса перед началом забега обтерли самой обычной водой, приправленной соком змеиного корня. Доводилось слышать? Растет в степях Полуденного Турана такой малоприметный кустик с желтыми цветочками. Причем сделали это на глазах у чинуш Судейской Коллегии, конюхов, их помощников, и, возможно, самого месьора Рабиля вкупе с Тархаллом. Правда, здорово? С началом скачки у бедного животного наверняка возникло ощущение, будто в его шкуру вцепилось с сотню оводов. Он терпел, сколько мог, а потом не выдержал. Он же всего-навсего конь. И мне кажется, что люди, которые додумались до подобной авантюры, не хотели гибели Тархалла. Они рассчитывали на сумятицу среди лошадей или что Феникс начнет брыкаться посреди скачки. Получилось же то, что все мы видели. Я должна была сообразить раньше.