Вскоре они увидели впереди остановку. Станцию. Разъезд. То есть это Сварог окрестил в уме строение остановкой — и готов был отстаивать свою точку зрения в споре с любым оппонентом, подвернись таковой. Новехонький на вид павильон — изящно выгнутая белая крыша, три стены из малиновых и синих стеклянных блоков. И вывеска, где синим по светло-серому значилось:
«Кардея».
Клубок крутнулся на месте и замер.
— Ну, и что ты предлагаешь? Ехать? — проворчал Сварог, как будто надеялся на ответ.
Разума в клубке имелось не больше, чем в лесном орехе. Безмозглый сгусток магии, он был создан для одной-единственной цели: единожды указать своему владельцу самую безопасную дорогу. Все наследство бабки-гусятницы состояло из одноразовых магических штучек. Причем личность и моральные качества владельца никакого значения не имели. Вора клубок провел бы подальше от полицейских, купца — подальше от разбойников, и так далее.
Эрго…
Сварог спрыгнул с седла, прошел под крышу. Вдоль стен тянулись белые, изящные, вроде бы пластмассовые лавочки, пол был из синих квадратных плиток, ничуть не скользивших под подошвой, а на одной из боковых стен, на уровне груди Сварога, белела плоская коробка, отнюдь не внушавшая непосвященному комплекса неполноценности. Потому что там была одна-единственная кнопка, черная, квадратная, и две лампочки в виде полушарий. Верхняя светилась синим, нижняя не горела. Ничуть не колеблясь, Сварог придавил большим пальцем кнопку — и синяя лампочка погасла, а нижняя засветилась красным.
Сварог вернулся к своим, но на коня не сел.
— А что дальше? — с любопытством спросила Делия.
— У меня сильные подозрения, что следующая платформа теперь остановится, — сказал Сварог. — Если так и случится, мы сядем и поедем. Благо нам почти в ту же самую сторону. Наш поводырь отчего-то спокоен, а я склонен ему верить. Если платформа остановится, значит, и там, где мы решим сойти, остановить ее будет легко. Хоть убейте, не связываю я это сооружение с чудищами и злыми чарами. Правда, смешно будет, если окажется, что на платформе стоит автоматическая касса, наши монеты туда вряд ли пролезут…
Увы, никто не смог оценить его последнюю фразу должным образом — все, включая Мару, не поняли, в чем тут юмор, вообще не усмотрели юмора.
Вскоре показалась платформа. Плавно гася скорость, она остановилась напротив павильона, осела, скрыв под собой рельс, став совсем низкой, по колени лошадям, и синие поручни на обращенной к людям стороне опустились, ушли в желтый борт. Теперь можно было не торопясь прочитать надпись, сделанную, как и в метро, абсолютно знакомыми буквами: «Тахарот—Тодиар».