Он на мгновение прикрыл глаза, привалясь спиною к стене, – и ласковые волны тут же подхватили его на руки и понесли его куда-то вдаль, вкрадчиво нашептывая: «Все позади… передохни… всего несколько минут – ты их заслужил…» Вверх-вниз… вверх-вниз… «Что это – качка?.. Цэрлэг?.. Почему он с такой яростью трясет меня за плечо? О черт!! Спасибо тебе, дружище – я ведь должен немедля заняться Тангорном!.. И никаких «нескольких минут» у меня, конечно же, нет – сейчас действие колы закончится и тогда я вообще развалюсь на куски… Где она там, эта чертова аптечка?..»
Мордор, плато Хоутийн-Хотгор.
21 апреля 3019 года
Вечерело. Расплавленное золото солнца все еще кипело в тигле, образованном двумя пиками Хмурых гор, выплескиваясь наружу острыми обжигающими брызгами, однако прозрачная лиловатая дымка уже наползала на расцвеченные закатной гуашью предгорья. Чуть холодноватая бирюза небосвода, сгустившаяся на восходной его окраине почти до лазури, гармонично оттеняла желтовато-розовые, как мякоть кхандской дыни, лессовые обрывы Хоутийн-Хотгора, прорезанные глубокими мускатно-черными ущельями. Склоны предваряющих плато плосковершинных глинистых холмов были затянуты пепельным крепом из полыни и солянок, который тут и там расцвечивали крупные красные мазки – луговины из диких тюльпанов.
Цветы эти вызывали у Халаддина двойственные чувства. Насколько хорош был каждый тюльпан в отдельности, настолько же противоестественными и зловещими казались образуемые ими сплошные полуакровые ковры. Наверное, цвет их слишком уж точно воспроизводил цвет крови: ярко-алой артериальной – когда они были освещены солнцем, или багровой венозной – когда на них, как вот сейчас, падала вечерняя тень. Полынь и тюльпаны; пепел и кровь. Впрочем, в иное время у него, вероятно, возникли бы другие ассоциации.
– Мили полторы осталось. – Шедший головным Цэрлэг обернулся к спутникам и кивнул в сторону пятна яркой зелени, натекшего на желтую глину предгорий из устья широкого распадка. – Ну как, барон, присядем передохнуть или поднажмем – и тогда уж сразу распакуемся как люди?
– Бросьте вы, парни, обкладывать меня ватой, – не без раздражения отвечал гондорец; он уже довольно уверенно наступал на ногу, хотя и продолжал пока пользоваться костылями, и даже настоял на том, чтобы нести часть груза. – Эдак я никогда не войду в нормальный режим.
– С такими претензиями ты давай вон к доктору – тут мое дело телячье. Что нам сейчас медицина порекомендует, а?
– Пожевать колы, естественно, – хмыкнул Халаддин.
– Тьфу на тебя!..