Данька от неожиданности едва проморгался – никогда прежде Коваль не разговаривала в таком тоне со своей охраной. Хохол, сев рядом с ней, только головой покачал. Марина завела двигатель и рванула с места под сотку, а за ней – два джипа с охраной, старающиеся не отстать.
– Куда поедем? – спросил Хохол, напряженно глядя в окно на дорогу.
– В центр, хочу свои точки объехать.
И объехала, наведя в своих заведениях панику и ужас, выкинув за шиворот одного из управляющих ночным клубом и разогнав шоу-балет в "Трех сотнях", оказавшийся на поверку просто сборищем потаскушек средней руки. Выпустив пар таким странным образом, Коваль немного успокоилась, и ей вдруг захотелось оказаться в постели, и чтобы никого рядом.
– Ты так и не сказала, что произошло, – положив на ее руку, вцепившуюся в руль, свою лапищу, спросил Хохол.
– А ничего. Ни-че-го! – не отрывая взгляда от дороги, произнесла Коваль. – Больше никогда не заговаривай об этом.
– Как скажешь.
Они подъехали к особняку, когда уже совсем стемнело; Марина выпрыгнула из машины и пошла к себе, бросив ключи Хохлу. В спальне врубила на всю громкость стереосистему, воткнув в нее кассету Кузьмина, которого в последнее время слушала часто, разделась и легла поперек кровати, вытянувшись всем телом на гладком и прохладном шелке простыней. Она закурила, перевернувшись на спину и выпуская дым в потолок, и в голове у нее пронеслась мысль о том, что и без Малыша она не пропадет, в конце концов, прожила же как-то год, ну, значит, и еще проживет, не сошелся свет клином на чертовом Егоре Малышеве.
Марина встала и ушла вниз, в каминную, села там в кресло и опять задумалась о муже. Вот он пусть попробует прожить без нее в своей Англии, со своей мерзкой Сарой – чтоб ему всю оставшуюся жизнь только такие и давали! А она, Марина, и так в порядке, ей всего тридцать три, на которые она не выглядит, денег полно… Неприятностей, правда, тоже хватает, но и с этим она как-нибудь разберется, не впервой. Так что пора начинать жить, что толку киснуть и хоронить себя заживо? Она все-таки Наковальня, а это имя, как ни крути, кое-что значит. "Я еще заставлю тебя пожалеть о своем решении, Егор, ты еще взвоешь от невозможности прикоснуться ко мне, просто быть рядом со мной, ты еще пожалеешь о своих словах. Ты пожалеешь, что потерял меня, меня – свою стерву, свою детку, Коваль неуемную, и это будет самым большим огорчением в твоей размеренной и правильной жизни, уж это я тебе обещаю! – раздувая ноздри, подумала Марина, сидя в кресле перед камином со стаканом текилы в руке. – Да, я стерва, но ведь только ты имел на меня все права, только с тобой я переставала ею быть…"