Феи в темноте не порхали, гномы лепестками роз пришелицу не осыпали. Мокрые стены да мерное тиканье где-то сочащейся водой горы. Фригг, раздосадованная, собиралась уже вернуться, когда маслянистая гладь озера поманила: разом захотелось пить.
Фригг спустилась к подземному озеру. Тут, как ни странно, словно свет шел от воды, было куда светлее, чем у самого устья пещеры. На покрытой клочьями водорослей поверхности колыхались невиданной красоты цветы.
– Розовый лотос! – ахнула Фригг: хоть одна из сказок Альфхейма оказалась правдой.
О розовом лотосе в Асгарде ходила запутанная легенда: одни говорили, что цветок, если его сорвать, навеки сделает сорвавшего несчастным, иные твердили, что цветок сам погибнет, если его коснется солнечный свет. Но для Фригг тайна цветка заключалась не в слухах, а в нем самом: стоило мокнуть и мерзнуть, а потом оскальзываться среди туннеля, чтобы просто стоять на берегу и смотреть на сложенные, будто четыре ладони, лепестки, белые с чуть желтоватым оттенком. Цветов было так много, что озерцо походило на клумбу в саду.
– Вот только бы знать, кто тот садовник? – Фригг почудился за спиной быстрый топот маленьких ног и шуршание осыпающегося песка. В темноте никого не было, однако ощущение, что за ней следят, держало цепко. Фригг беззаботно, стараясь не намочить подол платья, шагнула в озеро. Ноги тут же увязли в илистом дне. До ближайшего цветка лотоса было три шага, не больше. Фригг, семеня, чуть продвинулась. Цветок колыхнулся навстречу. Богиня разогнала воду, подняла волну: теперь цветок сам двигался к ней. Фригг наклонилась. Коса упала, намокнув концами волос. Богиня потянулась еще чуточку, споткнулась и упала, подняв ворох брызг, но в последнее мгновение перед падением успела ухватить и дернуть толстый мясистый стебель лотоса. Поднялась мокрая и счастливая: цветок сиял изнутри золотистыми стенками. Фригг выскочила на берег – вода, видно, озеро питали подземные родники, была ледяной, и ноги тут же свело судорогой. Одной рукой растирая ступни, другой богиня вцепилась в добычу, не сводя с сокровища жадных глаз. А цветок, словно только и ждал, когда тепло ладони согреет его восковую бледность, на глазах оживал, раскрываясь.
– Безумная! Что ты творишь? – зашуршало по подземельям.
В который раз Фригг оглянулась. Она была совершенно одна. Та же пещера, озеро. Лишь цветов поубавилось, но и за это Фригг не могла бы поклясться. Может, она ошиблась вначале, приняв за лотос обыкновенные лилии, и теперь в избытке качавшиеся на поверхности воды.
– Остановись! Оставь! – шуршало ей вслед, когда Фригг двинулась обратно. Но теперь богиня даже не оглядывалась, торопясь на свет.