От Ханы не было ни вреда, ни пользы: о старухе забыли. Тем более, что, оттащив на холм последний камень, Хана поселилась в новом жилище и затихла. Лишь редкий дым из трубы говорил в холодные зимние рассветы, что не померла старуха, жива.
Так продолжалось годы и годы. Одни жители деревни умирали, подрастали детишки. А Старая Хана жила и жила. Пока, однажды, перед самым рассветом селение не проснулось от диких криков, доносившихся с горы.
Деревня проснулась. А вместе проснулась и ярость, дремавшая до поры до времени. Люди ведь, как правило, склонны ненавидеть все, что не поддается разумению. И сельчане, вооружившись кто кольями, кто топором, бросились к холму.
Крики меж тем то стихали до невнятного бормотания, то нарастали до животного рева. Одно было ясно: кривотолки о ведьме оказались чистой правдой.
Сумрачные тени окружили хижину Ханы в тот момент, когда женский визг жертвы, которую истязала ведьма, достиг апогея.
Селяне топтались у входа, подталкивая друг друга, но первым пнуть дверь никто не решался.
Вперед выступил Фогт, обернув к односельчанам бледное лицо со всклоченными волосами.
- – Доколе же мы будем сносить ведьму бок о бок с собой?
А Старая Хана, прислушиваясь к шуму и крикам за стеной, торопилась. Ее жертва, молоденькая девушка лет пятнадцати, уже устала визжать и лишь хрипло дышала, скаля в темноте зубы.
Но Хана ничем не могла ей помочь – выбор сделан богами, по воле которых должны жить на земле среди людей прорицательницы и хранительницы древних знаний. Никто не знал, даже великие небеса, пригодятся ли людям дары, загодя приготовленные простым смертным богам. Слишком дремуче и наивно оно, человечество, лишь вступившее на путь к мудрости, чтобы знать наперед: муки Старых Хан не бессмысленны.
Люди слишком беспечно устремляются к концу своей земной жизни, чтобы оглядываться назад. Лишь дети, пока не стали взрослыми, способны с любопытством оглядывать окружающий мир – с годами им становится недосуг.
Собравшейся за дверью толпы Хана не опасалась. Знала, что криками да угрозами все и закончится. Ну, разве что найдется смельчак, ткнет горящим факелом под соломенную крышу: ведьм сжигали всегда и во все времена.
А Старая Хана знала о каждом дне и часе всех, кто жил до нее на земле – в этом заключался ее долг, и это было смыслом ее жизни. Но даже прорицательницам вечность ограничивает срок присутствия среди живых, а ее последовательница лишь глупо таращилась и на все уговоры визжала. Наверное, не следовало спешить, но Хана помнила, с каким восторгом она приняла на себя миссию хранительницы знаний в свое время.