– Ты – военачальник? – недоверчиво покосился Тар: незнакомец пришел пешком, без охраны, вооруженный лишь легким копьем. Воинов Тар считал чем-то вроде богов: всегда надменные и недоступные, они, случалось, мелькнув на миг в облаке пыли, проносились на горизонте.
– Я – не воин, – приподнял брови Один, гадая, кем бы назваться в этот раз. – Но дружина мне нужна.
Тар решил свернуть со скользкой темы, недоумевая, к чему дружина, если нет крепости, которую нужно защищать, и нет золота, чтобы содержать воинов, а Вотан богачом не показался.
– Вот тебя бы я взял, пожалуй, – прищурился Один. – Ты, как, не против мне послужить?
Тар нахмурился, уловив непонятную насмешку, скользнувшую в тоне незнакомца, Замямлил:
– У нас в деревне встретишь парней и покрепче меня, а я даже в руках не держал меча!
Но Один про себя решил уже, что Тар станет первым, кто будет служить в дружине великого Одина. На то, чтобы собрать остальных, уйдет, Один прикинул, около года. Ну, что ж, у парня есть год земной жизни. Пусть поторопится все успеть, что задумано человеку на весь век.
– Я, пожалуй, что-то утомился! – потянулся Один, вставая. – Пойду лягу в овчарне, – и, кивнув в сторону занавески, подмигнул Тару: – Надеюсь, ты тут не замерзнешь?
– Уже все решили? Без меня? – яростно рванула полог Стина, беснуясь от того, что незнакомец пренебрег-таки ее советом спать в жилище. – Пусть будет так, – и швырнула в лицо ошарашенному Тару охапку сена: – Надеюсь, ты не привык к перинам из гусиного пуха?
– Вот вздорная баба! – буркнул Один, хлопая дверью. Он еще понадеялся, что пареньку повезет, когда девица поутихнет и хорошенько озябнет. – А, впрочем, кто их поймет, этих женщин, – добавил про себя ас, заглядывая в темноту овчарни. Душный запах и терпкая вонь овечьей мочи шибанули в ноздри. Один улегся у плетня, завернувшись в плащ, и тут же уснул.
Повелительница фей, облачившись в мышиную шкурку, высунулась из подземелья и тут же отпрянула: прямо перед ней, сопя двумя здоровенными ноздрями, каждая величиной с целую голову гнома, смачно храпел здоровяк. Повелительница фей, досадуя на неожиданную преграду, нетерпеливо притопнула ножкой, призывая приближенных. Тотчас рядом выросла седая жирная мышь, топорща усы.
– Видишь? – кивнула повелительница в сторону выхода.
– Да, прекрасная Сольвейг, придется, видно, и этой ночью отказаться от задуманного, – с готовностью жирнюга затрюхал обратно в темноту.
– Да стой, где стоишь! – Сольвейг на минуту задумалась: ей необходимо было раздобыть хоть обломок ногтя, хоть волосинку Стины. А ее безмозглое воинство только и могло, что пугать девчонку: до повелительницы даже лязг зубов девицы доносился, а все бестолку. Сегодня была последняя ночь, чтобы успеть заварить зелье и, выпив, взять молодость у смертной – тогда жизнь повелительницы фей продлиться на годы и годы.