Жердяй больше других деревенских ребят дружил с комсомольцами. И они любили его. Он был добр, услужлив. Правда, верил в чертей и прочую ерунду, но зато знал хорошо лес, реку и очень интересно рассказывал всякие истории и небылицы. Старший брат Жердяя, Николай, был плотник и помогал ребятам устраивать клуб.
– Ты, Жердяй… – разочарованно протянул Миша.
– Я! – Жердяй присел к костру и дружелюбно улыбнулся.
В мелькающих тенях костра его большая голова с неровно подстриженными (видно, тупыми ножницами) белобрысыми космами казалась еще всклокоченнее, чем обычно. Он веточкой подгреб угли к костру и сказал:
– На деревне говорят, у вас два пионера пропали.
– Ерунда, – деланно безразличным голосом ответил Миша, – найдутся.
Жердяй с сомнением покачал головой:
– Не скажи… Если на Голыгинскую гать забредут, так могут и не вернуться.
Заинтересованные словами Жердяя, ребята теснее окружили костер.
– Что за гать такая? – спросила Зина.
– Гать-то? Дорога лесная.
– Гать – дорога из хвороста, а иногда из бревен. Строится обычно на болоте, – пояснил Славка.
– Верно, – подтвердил Жердяй, – из хвороста. И на болоте построена. Только давно. Ею никто и не пользуется.
Генка нетерпеливо спросил:
– Что ты хочешь рассказать про эту самую гать?
– Про Голыгинскую? А то, что если попали ваши ребята на Голыгинскую гать, так могут и не вернуться.
– Утонут? – спросила Зина Круглова.
Жердяй покачал головой:
– Утонуть не утонут, а увидят старого графа и помрут.
– Опять ты басни рассказываешь! – усмехнулся Генка. – Не надоело выдумывать?
– Не выдумываю я, – серьезно ответил Жердяй, – всё истинная правда. Старики рассказывают. Там граф с сыном закопаны. Прямо в гати. Царица приезжала сюда, давно, еще до Наполеона. Вот царица приехала и казнила графа с сыном. А хоронить не позволила. Велела прямо в грязь закопать, на гати, чтобы все по ним ездили. Так они там закопанные и лежат.
– А наши ребята здесь при чем? – спросил Миша.
– Вот слушай… Значит, старый граф с сыном там закопаны. Только не похоронены они как полагается, вот и томятся их души. Никак не попадут ни в рай, ни в ад.
– Ох, и умора! – закричал Генка. – Бабьи сказки!
Коровин недовольно заметил:
– Дай послушать, что человек говорит!
– Томятся, значит, их душеньки, – строго и печально продолжал Жердяй, – так и стонут под гатью, так и стонут. Я сам туда ходил, слышал. Старый граф этак глухо стонет; постонет да перестанет, постонет да перестанет. А молодой – громко, точно плачет, ей-богу!..
– Страшно! – прошептали сестры Некрасовы и опасливо посмотрели на лес; но им сделалось еще страшнее, и они придвинулись ближе к костру.