Миген что-то пробормотала и вошла в дом. Симмингтон вздохнул:
– Взрослая девушка без материнского присмотра – немалая ответственность! А для того, чтобы снова послать ее в какую-нибудь школу, она уже, пожалуй, великовата!
Он подозрительно посмотрел на меня.
– Вы пригласили ее с собой на прогулку?
Я решил, что лучше будет оставить его при этом убеждении.
На следующий день у меня было что-то неладно с головою. Как вспомнишь, так это единственно возможное объяснение.
Мне надо было, как и каждый месяц, поехать показаться Марку Кенту… Ехать я решил поездом. Меня безмерно удивило, что Джоан предпочла остаться дома. Обычно она радовалась поездке, и мы каждый раз задерживались на пару дней в Лондоне.
На этот раз я предложил вернуться еще в тот же самый день вечерним поездом, но Джоан неожиданно для меня ответила, что у нее много работы и она не собирается торчать несколько часов в отвратительно душном поезде, когда здесь, в деревне, так чудесно.
Все это было совершенно справедливо, но в устах Джоан звучало по меньшей мере странно.
Она сказала, что машина нужна ей сегодня не будет, так что я решил поехать на вокзал и оставить ее там на стоянке до своего возвращения.
Вокзал в Лимстоке по какой-то загадочной причине, известной только железнодорожной компании, расположен в доброй полумиле от самого городка. Примерно на половине дороги я догнал Миген, медленно шедшую в том же направлении. Я затормозил.
– Привет, куда это вы?
– Просто прогуливаюсь.
– Ну, бодрой прогулкой это не назовешь! Что-то вы еле ногами перебираете, как усталый краб!
– А спешить мне некуда.
– Тогда проводите меня на вокзал.
Я открыл дверцу, и Миген скользнула в машину.
– Куда собирались поехать? – спросила она.
– В Лондон. Показаться врачу.
– Как ваша спина, не стало хуже?
– Нет, практически уже все в порядке. Думаю, что доктор будет доволен.
Миген кивнула.
Мы остановились у вокзала. Я поставил машину на стоянку, вошел и купил билет. На перроне всего лишь несколько человек – все незнакомые.
– Вы не займете мне пенни? – попросила Миген. – Я бы купила себе шоколадку в автомате.
– Пожалуйста, – я подал ей монету. – А как насчет жевательной резинки или мятных лепешек?
– Я больше люблю шоколад, – прямодушно ответила Миген, не заподозрив меня в иронии.
Она пошла к автомату, а я глядел ей вслед со все возрастающей досадой. На ней были стоптанные туфли, толстые уродливые чулки, какой-то совершенно бесформенный пуловер и платье. Не знаю, почему все это так раздражало меня – но раздражало здорово.
Когда она вернулась, я со злостью спросил: