— Не уверен, что «очаровательный» — наилучшее слово для описания достоинств его величества.
Она широко раскрыла глаза.
— Боже мой, неужели вы с ним встречались?
— Разумеется, я… — Стивен осекся, закашлялся. Он совсем забыл, за кого себя выдает. Ведь домашний учитель никак не может быть знаком с королем Георгом. — Прошу прощения. Конечно же, я с ним не знаком… Знаете, я, пожалуй, схожу к озеру и посмотрю на них.
Стивен снова склонился над рукой тетушки, а затем поспешно вышел из столовой.
— Какой чудесный молодой человек, — пробормотала Оливия. — Такой очаровательный… И дьявольски красив. Интересно, что моя племянница собирается с этим делать?
Голоса Стивен услышал раньше, чем увидел говоривших. Остановившись у прибрежных зарослей, он прислушался.
— Превосходно, — раздался голос Хейли. — А теперь кто мне скажет, кто такой Брабанцио?
— Это отец Дездемоны из «Отелло», — ответил Натан. — Он категорически возражал против ее брака с мавром.
— Правильно, — сказала Хейли. — А Гонерилья?
— Она старшая дочь короля из «Короля Лира», — ответил Эндрю. — Это слишком легкие вопросы, Хейли. Спроси что-нибудь потруднее.
— Хорошо. Кто такой Деметрий?
— Молодой человек, влюбленный в Гермию из «Сна в летнюю ночь», — сказал Натан.
— Нет, — возразил Эндрю. — Он друг Антония из «Антония и Клеопатры».
— Вы оба правы, — улыбнулась Хейли. — Шекспир часто использует одно и то же имя в разных пьесах.
— Деметрием зовут также брата Хирона из «Тита Андроника», — проговорил Стивен, выходя из-за деревьев.
Он осмотрелся. Хейли и мальчики устроились на огромном, изъеденном молью стеганом одеяле. Натан и Эндрю лежали, а Хейли сидела, подобрав под себя ноги. Немного в стороне расположились перед мольбертами Келли и Памела — обе с кисточками для акварели.
Услышав голос гостя, Хейли обернулась.
— Сти… Мистер Барретсон! Какой… приятный сюрприз.
— Можно присоединиться к вам?
Она заколебалась, потом чуть подвинулась.
— Да, конечно, мистер Барретсон.
Стивен сел рядом с Хейли, окинул ее взглядом — и сердце его гулко забилось. Ее каштановые волосы сейчас казались чуть рыжеватыми. А безобразное платье нисколько не портило ее; Хейли, как всегда, была прекрасна.
Он протянул ей букетик цветов.
— Это вам.
Лицо ее озарилось чудесной улыбкой, и сердце Стивена екнуло.
— Анютины глазки, — сказала она. — Спасибо. Он придвинулся к ней ближе и тихо проговорил:
— Простите меня. Вчера вечером я позволил себе забыться.
Хейли вспыхнула.
— Ничего страшного.
У него точно гора с плеч свалилась, хотя здравый смысл подсказывал: было бы лучше, если бы она рассердилась.