Днем в летней приемной палате конунг рузов Берт принимал послов и дары. Правда, сил у него хватило только на приветственную речь, после чего он удалился, сославшись на недомогание. В качестве знака своего присутствия он оставил трясущегося сына, которому говорили речи и пред которым слагали дары, но на самом-то деле прием вел Биркхард. Несмотря на возросшее число врагов, чина своего он лишен не был не столько потому, что конунг Берт все еще никак не мог прийти в себя, сколько по той причине, что курган над останками Берсира еще не был насыпан и он считался как бы не захороненным окончательно. Такое положение вполне устраивало Бирк-харда именно сегодня после тщательно обдуманного решения. Поэтому он не ограничивался предписанными обычаем речами, а непременно беседовал с посольствами по вольным поводам, чтобы вопросы, которые он намеревался задать рогам, не прозвучали слишком уж подготовленными.
Первым и по рангу, и по доброму соседству он огласил имя конунга русов. Воздав должное доблестям погибшего, Олег выразил глубокое соболезнование семье конунга Берта и всему народу рузов, и Дон-кард вместе с Зигбьерном возложили дары к ногам трясущегося юноши. Олег низко поклонился ему и отступил, освобождая путь следующим послам, но Биркхард в нарушение всех правил вдруг заговорил с ним. Справился о здоровье, о делах, о том, как чувствует себя Ольрих, и конунг сразу сообразил, что старый боярин подготавливает почву для вопросов рогам. «Хитер», — с уважением подумал он и начал отвечать подробно на каждый вопрос.
Следующим Биркхард представил посольство Господина Великого Новгорода и после их речей и подношения даров столь же любезно заговорил со старшим боярином. Затем последовало то же самое с послами кривичей и вятичей, и только после этого он представил посланцев Рогхарда, конунга рогов. Выразив соболезнование по поводу гибели Рогдира, он задал вопросы о здравии, погоде, видах на урожай, а в конце сказал:
— Я не один раз бывал в вашей земле, хорошо знаком с Орогостом, могу надеяться, что мы стали друзьями. В прошлый приезд он пригласил меня на охоту, где познакомил со своей дочерью. Очень красивая и разумная девица. Вот запамятовал только имя ее…
— Ее зовут Инегельдой, — с готовностью подсказал ему младший из послов.
— Да, да, Инегельда. Не справил ли Орогост за это время ее свадьбы?
— Она уехала еще в начале лета, — пояснил разговорчивый посол (старший настороженно молчал, не понимая, к чему затеяна эта беседа).
— И куда же?
— По слухам, в Прусские земли.
Лицо Биркхарда неожиданно стало суровым.