— Здесь эти четыре молодых десятка едят дичину, а в Старой Русе их придется кормить запасами конунга, — сказал Зигбьерн. — Как посмотрит на это Ольрих?
— Так, как скажу я, — буркнул конунг. — Сигурд передаст ему мое повеление.
— Ты уверен в своем славянском побратиме? — спросил Зигбьерн.
— Он считает, что я спас ему жизнь.
— Ты в самом деле спас его.
— Все было подстроено, Зигбьерн. Я рассказывал, как именно.
— И ты думаешь, что люди Хальварда оставили бы Урменя в живых? — усмехнулся конунг. — Кто метит сразу в двух зайцев, не попадает ни в одного.
И это Сигурду было неприятно слышать. Им играли, как шахматной пешкой, и то, что пешке удалось выйти в ферзи, — всего лишь случайность. Тот таинственный рус ни разу не видел, как Сигурд ведет бой, но хорошо знал о его искалеченной руке.
— Было бы куда проще свалить нас топорами вятичей поодиночке, конунг.
— Кто знает глубину замыслов Хальварда, — улыбнулся Олег. — Я — не знаю и не хочу знать. — Он помолчал. — Ты привезешь княжича Игоря в Смоленск под защитой'Урменя и твоих варягов.
— Я не знаю дороги в болотах, конунг.
— Луна в полнолуние указывает путь, если держать все время на нее. — Конунг внезапно замолчал. — Впрочем, к тебе придет проводник.
— Когда мне его ожидать?
— Когда умрет князь Рюрик.
Сердце Сигурда сжалось от боли. На лбу вдруг выступил пот, язык скорее пролепетал, чем произнес:
— Моя клятва, конунг. Ты обрекаешь меня на бесчестье?
— Рюрик стар, слаб и болен, Сигурд. Я имел в виду только это, и ничего иного.
— Благодарю тебя, мой конунг.
— Мне нужны твои внуки, Сигурд. — Прежняя открытая и теплая улыбка появилась на лице Олега. — Ешь побольше веприны, в Киеве мы справим твою свадьбу.
3
Олег был убежден, что держит в руках все нити, что знает все концы. Но он знал только то, что ему сообщали, облекая известия в такую продуманную вязь, что у конунга создавалось впечатление истины, исчерпанной до дна. Не потому, что сознательно стремились обмануть: так уж сложилось. Сильный и проницательный отец Ольбард Синеус, отрочество, проведенное в заложниках у Рюрика, удачливая молодость, уверенность в себе и своих друзьях — все вместе исключало представление о придворных шепотках, связях, скрытности, недосказанности, а то и лукавстве. Нет, никто вроде бы и не пытался плести свои сети: просто окружение жило привычной, давно сложившейся жизнью, полагая — кто искренне, а кто и своекорыстно, — что безопасность наследственного конунга не требует исчерпывающих обстоятельных докладов. У каждого были свои заботы, свои хлопоты и свои тайны, но все вместе работало, как давно отлаженный механизм. Так, например, самоуверенный и убежденный в точности своих расчетов Олег был бы неприятно поражен, узнав, что вездесущий Хальвард давным-давно, еще с первой горячей юношеской ночи, не только знал об Альвене, но и частенько навещал ее, делая это куда более осторожно, чем его молодой конунг.