— Накрыли.
Ни к кому не обращаясь персонально произнёс младший лейтенант Ковальчук, оторвав от глаз новенький британский бинокль, трофей, добытый им на Севере… Бывшему старшине повезло. Чудом избегнув встречи с оккупантами, он вышел к железной дороге, и после недельного марша на лыжах, выбрался к одному из полустанков. Там его обогрели, накормили, дали отоспаться, а после посадили на один из последних сборных составов, на которых стихийно эвакуировалось гражданское население. Их поезд чудом проскочил под артиллерийским обстрелом уже вышедших к железке финских войск. Впрочем, чудо, как выяснилось позже, объяснялось просто — в отличие от англо-французов финны не стремились воевать с гражданскими. И практически все снаряды, выпущенные из их пушек, ушли в лес. Да и по-видимому белые флаги, развевающиеся над промёрзшими теплушками тоже сыграли свою роль. Добравшись до Петрозаводска, тогда ещё не взятого в кольцо окружения, старшина явился в Особый отдел, где, после выяснения всех обстоятельств случившегося с ним, и протоколирования специальной комиссией показаний о зверствах оккупантов на Кольской Земле был направлен в Ленинград. Там ему присвоили звание командира Краской Армии и дав под команду спешно сформированную из жителей города роту направили на оборонительный рубеж, где он и находился уже почти два месяца. Потыкавшись в противотанковые рвы, потеряв несколько тысяч негров и азиатов на густо усеянных минами и колючей проволокой полях противник остановился перед городом Ленина, чего-то выжидая. Чего? То ли ожидая, когда подсохнут дороги на майском солнышке, то ли непонятно чего. Впрочем, не его это дело — ломать голову над тем, что должно думать большое начальство и ЦК. Его работа — сделать так, чтобы своих уцелело больше, а чужих — меньше. Вот и муштровал младший лейтенант ленинградских рабочих и интеллигентов так, чтобы те смогли выжить и нанести больший урон врагу…
— Товарищ младший лейтенант! Вас комбат вызывает!
Перед нм стоял запыхавшийся порученец командира батальона капитана Петрова. Вот ещё один… По слухам, их комбат был не пехотинцем, а бывшим танкистом. Одним из немногих, уцелевших при внезапной атаке финнов зимой. Потерявший всю свою танковую роту, а сам пробиравшийся по глухим карельским лесам почти триста километров зимой и едва не потерявший в госпитале обмороженные ноги. Но, как комбат танкист вёл себя грамотно: в лишние атаки ради орденов бесцельно не посылал. Ночные поиски и разведку боем организовывал грамотно, да и чинопочитания особо не требовал. Лично же к Ковальчуку относился без пренебрежения, хот и знал о том, что звание тот получил не за протирание штанов в училище, а в бою. Интересно, что сейчас командиру батальона понадобилось?..