— Я хочу увидеть большой город Нью-Йорк, — наконец хрипло прошептала Бана, и Сергей понял, что может играть на ее голосе. Как на кларнете. Интонация при каждом новом прикосновении становилась совершенно иной.
И вдруг она одним тигриным движением выскользнула из под такой властной и одновременно нежной руки и исступленно впилась ртом в губы Пепла. И опрокинула его навзничь…
* * *
Соленый воздух ударил в лицо синьору Клементесу, и это было очень кстати, потому что еще минут десять болтанки в вертолетном чреве над поверхностью океана, и синьор Клементес оказался бы вынужден воспользоваться барф-пакетом. А подчиненным становиться свидетелями такого позора незачем. Один из адъютантов синьора Лопеса, секретарь господина Лопеса Родриго Клементес вступал в игру лично, потому что до сих пор все болваны, которым поручалось либо пленить, либо уничтожить русского негодяя, дело проваливали.
Какой-то олух из корабельной администрации, пытаясь переорать драконий визг винтов, доказывал вертолетчику, что тот все перепутал, привез латиносов вместо гаитянцев. Вертолетчик жадно хлебал «колу» из горлышка и не слушал горлопана.
Синьор Клементес, хотя и сильно торопился, сошел на палубу круизного лайнера последним в ряду богемного вида груженных гитарами и прочими музыкальными инструментами персонажей. И последним занял место в импровизированной шеренге перед важно вышагивающим надутым индюком из штата лайнера. То, что их не сразу повели в выделенные каюты, привело синьора Клементеса в состояние тихого бешенства. Одет секретарь был, как завсегдатай притонов Санта-Лаву — в узорчатое сомбреро, отороченное бахромой пончо и сапожки с серебренными шпорами, на шее телепались крупные раскрашенные белой и голубой краской бусы. В соответствии с ролью, ведь прибыл на лайнер синьор инкогнито, как и отныне подчиненные ему напрямую спутники — уцелевшие бойцы африканской бригады Хьюго.
А представитель круизной компании уже читал нотации:
— Значит так, чумазые свиньи, меня зовут маэстро Брайчик. И на ближайшую неделю я вам и родной папа, и злая мачеха. Я добр только с теми, кто подчиняется беспрекословно. Никаких богемных штучек я не потерплю, зарубите себе это на грязных испорченных кокаином носах! Вы сюда приехали не развлекаться, а выступать на празднике, посвященном переходу через экватор. И если кто-то настроен не проливать седьмой пот, пусть пеняет на себя. За отсутствие на репетициях я буду запирать в трюм! За употребление спиртного и наркотиков — трюм! За общение с публикой, ну а тем более за приставание к дамам — трюм!