Сергей решил воспользоваться избитым советским приемом, применявшимся против вахтерш: скорчить рожу позначительнее и переть как ни в чем не бывало, будто имеешь на то полное право.
Дорогу ему перекрыли и свои, и бельгийцы.
— Куда прешь? — как партизанское бревно на лесной дороге, встала на пути рука соотечественика.
— Извините, ваш пропуск пожалуйста, — попросили бельгийцы, закрывая доступ за дверь телами.
Пепел внутренне тяжко вздохнул и приготовился нести пургу.
— Пепел! — вдруг закричал один из отечественных бугаев. — Пепел, он!
Сергей подобрался, отступил на шаг, выстраивая дистанцию, достаточную для маневра.
— Гляди, Сема, точно Пепел! — продолжал надрываться охранник. И вроде как радовался. — Я на него стошку баксов поставил. А ты, Сема?
— Одну тысячу четыреста двадцать рублей, — без выражения произнес Сема.
— Про Пепла в охране только и базарят. Чего там чемпионат! С ним все ясно, наши в пролете. Я на нашу сборную так вообще ни хрена не ставил. А ты, Сема?
— Ни рубля, — отозвался Сема.
— Слушай, Пепел, покажи какую-нибудь бумажку, чтоб отлепились эти черти, — и охранник ткнул пальцем в сторону бельгийцев, от чего старательно отучают преподаватели изящных манер.
Сергей, не долго думая, достал краснокожий паспорт, выданный ему давным-давно советскими мусорами в торжественной обстановке.
— Во, отлично, — первый охранник насуплено полистал документ, мельком по достоинству оценил вложенную между страниц картинку: миниатюру работы дряхлого, но сластолюбивого византийца. — Посмотри, Сема.
Сема тоже заглянул в паспорт. После чего первый охранник неожиданно отдал Пеплу честь. И тайно от бельгийцев подмигнул:
— Скажем чертям, что ты полковник ФСБ.
В этот момент сразу у обоих бельгийцев на поясах запиликали рации.
— Проходи шустрее на всякий пожарный, — первый охранник, отодвинув плечом бельгийца, открыл дверь. — Давай, Пепелыч, борись там!
— Постараюсь, братцы, что ваши денежки не гикнулись, — сказал им Сергей.
— Это наш человек. Из службы внутренней безопасности, — донеслось из-за закрытой двери на плохом английском. — Полковник Пожарский.
— Но он же не показал пропуск. Не положено без пропуска, — на хорошем английском скулили бельгийцы.
Никто ему не мешал, все ушли на футбольный фронт. Понятно, что дверь раздевалки с табличкой «Russia» и с гербом СССР, нашаренным отставшими от ситуации япошками в пыльных запасниках, была на запоре, но это был не запор. Пепел открыл его заколкой чешского значка «Jsem velmi unaven».
Раздевалка пропахла сигаретами. Понятно. В перерыве между таймами по ней бродил, дымя одну за другой, призывал поднажать, вашу мать, постоять за честь России, мать вашу, тренер Романцев. На стене висела доска для стратегических занятий в виде футбольного поля. Ворота, подписанные мелом «Бель», напористо осаждали красные фишки. Белые фишки трусливо жались к своей штрафной площадке, но никаких шансов спастись у них не было.