Ну тоже — не отвечать же в натуре?!
— Малину развел, Шрамов? Водка, карты, копченые колбасы. Живых шлюх не хватает, на стенах-то их полно.
Пока зам говорил ровно. Нет, постой-ка. Ага — Сергей ждал этого — суживаются глаза, ладони начали сжиматься в кулаки и разжиматься. Как тогда в кабинете, раскочегаривается зам на психа. Опять по зубам заедет или удержится при подчиненных?
— Но водки тебе мало, Шрамов. Тебе нужна кровь. От нее ты по-настоящему пьянеешь. Ты придумал, как проливать ее безнаказанно. Вроде ты спал, все проспал, а четверых утром находят мертвыми. Напрасно ты думаешь, что тебе поверили. Пошел Шрамов в санчасть и там на него, бедного, вроде накинулись с ножом. И еще один труп рядом с тобой.
«Какие-то запоздалые разговоры ведет зам, — подумал Сергей, — словно его только что проинформировали. Где ж тебя тогда носило?»
Полковник шагнул в направлении заключенного.
— Запомни, Шрамов, может кто-то тебе поверил, но не я. Я докопаюсь до правды. Ты у меня выложишь правду.
Вот сейчас и врежет, увидел Шрам. Но зам по воспитательной сдержал себя.
— Пойдешь в карцер. За хранение недозволенного и нарушение режима. К вечеру я вернусь, будем говорить по-настоящему. Сержант, — обернулся зам, — какой карцер у нас самый располагающий к правде?
— Пятый, товарищ полковник.
— В пятый его.
И вот он, карцер номер пять. Известный всем «Вторым крестам» как сволочильник.
Сергей чувствовал, что в крытке с утра творятся непонятки. Увод в карцер помешал разобраться. Но сегодня крытка жила с другим пульсом. И дубачье сегодня не такое, как всегда. Растерянное и одновременно распаленное по злому.
Ну, из сволочильника тему не пробьешь. Здесь только медитировать хорошо…
Дождя не было всего неделю, но этого хватило, чтобы ветер погнал по набережной колючую пыль. Впрочем, для толкущихся здесь с насущными бедами и горестями людей ветер был самой распоследней проблемой.
— А кто это должен исполнять? — почти искренне возмутился зам по режиму «Углов» капитан Усачев, — Может, я?! — и неопределенно махнул ладонью вокруг. Начальник оторвал капитана от кучи обязательных дел, которые за капитана никто не собирается разгребать. И Усачеву хотелось как можно быстрее расквитаться с поставленной задачей и вернуться в свой кабинет.
Рядом с капитаном стоял лейтенант и на капитана не смотрел. А смотрел по сторонам. На очередь с передачами, которые точно не будут приняты, и с письменными заявлениями, которые вряд ли будут изучены. На толпу молодых девиц и стриженных пацанов вдоль набережной, пытающихся докричаться.