— Так! — выпаленное Сергеем слово прозвучало, как подгоняльный выстрел из стартового пулика. — Быстро к окнам. Палатные можно не смотреть. Общупать их, как первую любовь.
— Везде же решетки…
— Вот решетки и обмацать! Живо! Разбежались.
Сергей остался в коридоре — людей на задачу хватало и без него. Под подошвами «найков» жалобно хрустнула кем-то вышвырнутая в коридор мензурка для анализов крови. Сергей нагнулся, снял с ходули опутавший ее бинт, поднял пузырек с витаминным комплексом «Ундевит». Вскрыл и отвинтил крышку, высыпал на ладонь три горошины, забросил в пасть.
— Сюда! Шрам! Братва!
Этого крика Сергей и жаждал.
Ясно, что келья служила для оттяга медперсонала. Два метра шириной и три длиной, кроме топчана и шкафа ничего больше и не влезло бы. На топчане сейчас похрапывает некто подросткового вида и комплекции, губы его измазаны белым, под голову подложены грелка. Возле топчана валяются выдавленные тютельки зубной пасты, разбросаны недоеденные таблетки. Из шкафа торчат чьи-то ноги.
Джеки завис у окна. Сорванной занавеской он накрыл чувака на топчане.
— Смотри, Шрам.
Джеки пнул решетку, и та, как ставня, отходит на петлях, распахивается наружу.
— Он сиганул со второго? Что под нами?
— Асфальт и колючка, — Джеки садится на подоконник. — Не прыгал он. Тут сбоку пожарка. Под нее и решетку с секретом устанавливал.
Джеки перегнулся, и вот его ноги исчезли с подоконника.
К окну в этой келье можно было протискиваться только по одному. Типа в очередь. Забравшись следом за корейцем на подоконник, Шрам оглянулся:
— Ты здесь по санчасти пошустри. Пригляди, чтоб крыши не посносило напрочь.
Зататуированный почти до полной синевы тип горячо закивал:
— Сделаю, Шрам. В лучшем виде.
Чтоб додрыгаться до пожарной лестницы, не обязательно было обладать длинными руками. «Пожарка», сваренная из толстых, ребристых арматурин, была присобачена к стене меньше чем в полуметре от окна.
Хваталки обжег холод уличного железа. Как и Джеки, Сергей попластался наверх.
По лестнице можно передвигаться и вверх, и вниз. Какое направление избрал лепила — о том и Ватсон бы догадался. Внизу, на тесном «крестовском» дворе точняком под «пожаркой» щетинились мотки колючки, наваленные огромной, неаккуратной горой. А так как лестница, чем почему-то отличаются все «пожарки» земли русской, обрывалась за пять метров до земли, то пришлось бы прыгать на ржавые иглы. Если бы лепила вдруг бы решился на шальной прыжок, то что-то бы на память о себе он колючке оставил.
Первым, кто приветил Сергея на крыше оказался ветер, вторым — Джеки. На вертолет, зависший над «Углами», военно-зеленый с белым бортовым номером, Шрам мог насмотреться еще с лестницы и, разумеется, не мог не слышать.