Крамаров играл Крамарова, а я самого себя. Пустую крамаровскую квартиру переоборудовали в фойе и зрительный зал. По телефону о репетициях не договаривались, чтобы не привлекать внимание ненужных гостей. На премьеры каждый день приглашали избранных, главным образом, по понятным причинам, иностранных корреспондентов. Но вваливалась в квартиру вся отказная Москва, плотно стояла на лестничной площадке и выплескивалась во двор. Крамаров был великолепен. Думаю, что это была его самая реалистическая самая вдохновенная роль. Игру нашу прекратили просто: у подъезда встала милиция; для входа требовали у зрителей паспорта.
Шум какой-то получился. Фильмы его продолжали крутить, только из титров теперь вырезали его фамилию. Он учил английский, однако уроки с молодой пухленькой училкой свелись к другому занятию. Перед выездом он знал семь английских слов и пытался запомнить восьмое.
После его отъезда в "Литературке" появился фельетон "Савелий в джинсах" о том, как некий актер мучается в США. Забавно, что фамилии Крамарова не назвали, рассчитывали на узнавание в узких актерских кругах. Думаю, сделали это, чтобы у него не возникло последователей. Стыдно сказать, но насчет мучений агитка впервые не лгала.
Бедой Крамарова всегда была дырявая память. Начал он свою актерскую карьеру в самодеятельности, но после, в драмтеатре, не потянул, так как не мог выучить ни одной роли. В кино было легче, потому что советские фильмы озвучивались в студии, и можно было прочитать реплику перед тем, как ее произнести в микрофон. Впрочем, монологов от него не требовалось. Выступая перед аудиторией и в кругу друзей, он всю жизнь повторял одни и те же несколько экспромтов, но интересно, что и в сотый раз слушать их было смешно.
Крамаров - яркая личность в паноптикуме советского кинематографа. Все еще трудно ворочается язык, когда надо сказать "был". На фоне грандиозной идеи создания положительных героев он играл вроде бы дурачков. Но, в отличие от фольклорного Иванушки-дурачка, герой Крамарова никогда хитрей царей не оказывался. В фильмах он совок, отважный в поддаче и трусливый при виде ментов. Он выразил суть советской эпохи своим лицом, которое, как он сам любил повторять, напоминает противогаз. Исправив позже свое косоглазие, он много потерял. Задолго до гласности он создал образ идеального совка, счастливого в своем идиотизме. Актерская интуиция Крамарова состояла в том, что он методично, из фильма в фильм, убедительно и смешно олицетворял быдло, "винтиков" - основное достояние сталинско-брежневского прогресса. Я не раз говорил ему, что абсолютной ролью для него, будь он подростком, было бы сыграть в кино Павлика Морозова. Впрочем, подростков играют травести.