— Девятнадцать лет назад.
Она наконец опустилась в широкое кресло ей под стать, присел и Мегрэ.
— Кто-нибудь поднимался к мадемуазель Папе между пятью тридцатью и шестью?
— Да, без двадцати шесть.
— Кто?
— Тот, что приходит по средам. Я их именами не интересовалась. Высокий, лысоватый, всегда в темном.
— Долго ли он оставался наверху?
— Нет.
— Спустившись, он с вами ни о чем не разговаривал?
— Он спросил, не выходила ли Папе из дому.
Вытаскивать из нее приходилось буквально каждое слово.
— Что вы ответили?
— Что не видела ее.
— Он был удивлен?
— Да.
Общаться с ней было делом крайне утомительным, тем более что взгляд ее оставался столь же неподвижен, как и обрюзгшее тело.
— А раньше его здесь сегодня не было?
— Нет.
— Ну, скажем, в половине четвертого никто не поднимался? Вы были здесь?
— Я была здесь, никто не поднимался.
— И никто не спускался? Часа в четыре?
— Только в двадцать минут пятого.
— Кто же?
— Тип один.
— Кого вы называете типом?
— Того, кто пришел с вами. Предпочитаю называть его так, а не иначе.
— Любовник Жозефины Папе?
Она усмехнулась.
— Он не говорил с вами?
— Я ему даже дверь не открыла бы.
— Вы уверены, что никто другой не поднимался и не спускался между половиной четвертого и половиной пятого?
Поскольку она уже ответила на этот вопрос, то на сей раз оставила его без внимания.
— Знакомы ли вам другие друзья Жозефины Папе?
— Вы называете это друзьями?
— Ну хорошо, другие господа, посещавшие ее. Сколько их?
Она как в церкви пошевелила губами и наконец выдавила из себя:
— Четверо. Плюс тип.
— Не было ли между ними каких-нибудь неприятных столкновений?
— На моей памяти, нет.
— Вы весь день проводите здесь?
— Кроме утра, когда хожу за покупками, и потом, когда убираю лестницу.
— А в гости к вам никто не заходил?
— У меня никого не бывает.
— А часто ли мадемуазель Папе выходила из дому?
— Обычно часов в одиннадцать утра она отправлялась за покупками. Тут неподалеку. Иногда вечером они с типом ходили в кино.
— А по воскресеньям?
— Бывало, уезжали на автомобиле.
— Кому принадлежит автомобиль?
— Ей, конечно.
— А кто водит?
— Он.
— Вам известно, где находится автомобиль?
— В гараже на улице Лабрюйера.
Она даже не спрашивала, от чего умерла постоялица.
Что любопытства, что энергии в ней было одинаково мало, и Мегрэ смотрел на нее со все возрастающим изумлением.
— Мадемуазель Папе убита.
— Этого можно было ожидать.
— Почему?
— Да со всеми этими навещавшими ее мужчинами…
— Она была застрелена почти в упор.
Привратница не проронила ни звука.
— Она никогда с вами не делилась?
— Мы не были подругами.
— Она внушала вам отвращение?