Во второй раз в это утро у Мегрэ возникло желание постучаться в дверь к Гастенам и поговорить с Жан-Полем. Интересно знать, как чувствовали себя мать и сын в те минуты, когда все жители отправились на кладбище? Не ощущали ли они трагического одиночества в этой опустевшей деревне?
Он машинально последовал за другими.
Прошли дом Леони Бирар, потом ферму, во дворе которой замычала корова.
Когда толпа поравнялась с кладбищенскими воротами, люди беспорядочно затоптались на месте. Священник и мальчик-служка были уже у могилы, а остальные еще не вошли в ограду.
Именно в этот момент Мегрэ заметил мальчишеское лицо, появившееся над забором. Он узнал Жан-Поля.
Солнечный луч отражался, как в зеркале, в одном из стекол его очков.
Вместо того чтобы двинуться за толпой, комиссар остался за оградой и стал обходить кладбище, намереваясь догнать мальчика. А тот был настолько поглощен всем происходящим у могилы, что не заметил его маневра.
Мегрэ шел по пустырю. И вот когда до мальчика оставалось метров тридцать, под ногой у него треснула сухая ветка.
Жан-Поль быстро обернулся, спрыгнул с камня, на котором он примостился, и бросился к дороге.
Мегрэ не окликнул Жан-Поля, побоявшись, что его могут услышать. Он только ускорил шаг, думая, что нагонит мальчика по дороге.
Он прекрасно отдавал себе отчет, что ситуация была довольно смешной. Бежать он не мог, Жан-Поль — тоже.
Мальчик не решался даже оглянуться. Он, пожалуй, один во всей деревне не надел парадного костюма, а был одет в обычную школьную куртку и брюки.
Чтобы вернуться домой — а он, видимо, только этого и хотел, — ему пришлось бы пройти мимо кладбищенских ворот, где стояла кучка фермеров.
Он повернул налево в сторону моря, надеясь, что комиссар не пойдет за ним.
Но Мегрэ пошел. Вокруг не видно было ни ферм, ни домов — только поля и луга, где паслись коровы. Моря тоже не было видно: крутой холм скрывал его. Дорога поднималась вверх.
Мальчик шел быстро, как только мог, но не бежал, Мегрэ тоже ускорил шаг. Он не мог сказать, почему, собственно, он преследует ребенка, однако сознавал, что это жестоко.
Вполне понятно, что в представлении Жан-Поля он являл собой могущественную силу, которая гналась за ним по пятам. Но мог ли комиссар крикнуть ему: «Жан-Поль!.. Остановись!.. Я хочу тебе что-то сказать!..»
Кладбище осталось далеко позади, деревня тоже. Поднявшись на холм, Жан-Поль стал спускаться вниз по склону, и Мегрэ видел уже не всю его фигуру, а только торс, потом — голову… В какой-то момент он не увидел ничего, кроме песчаного холма, и, лишь добравшись до вершины, заметил сверкающую поверхность моря, маленький островок вдали, или, точнее, мыс Эгийон, и несколько рыбацких барж с темными парусами, будто повисших в воздухе.