— Мы давно знаем друг друга, не правда ли? Еще когда оба были более изящными, господин Мегрэ!
— И у тебя еще не было ни гроша за душой.
— Да, я натерпелся лишений, что и говорить. Лишнее доказательство того, что я никогда не марал рук…
— Или того, что ты всегда был очень хитер…
— Вы считаете меня хитрым? Да я почти не ходил в школу. Я с трудом читаю газету…
— Манюэль!
— Да!
— Этот тип со шрамом?..
— Ладно!.. Понял… Ничего особенного я о нем не знаю… Еще два месяца тому назад у него не было этого шрама… Два месяца — это значит в марте… А в марте…
А в марте недалеко от площади Пигаль, у бассейна, завязалась драка между двумя бандами. В ход были пущены пистолеты. В результате один убитый остался на тротуаре, а двое раненых исчезли, как по волшебству.
Префект-метла, который играет в теннис и который поклялся, что выметет Париж, не любит осведомителей, ему противны старые методы.
И вот к одному такому осведомителю — к Манюэлю — и направился Мегрэ в то утро. Манюэль три года назад, открывая на улице ставни своего ресторана, получил с полдюжины пуль в бедро и живот.
Из больницы, куда его отвезли, он не замедлил перебраться в одну из лучших частных клиник. Все, начиная с врачей, были уверены, что живым он оттуда не выйдет.
Мегрэ несколько раз навещал Манюэля в больнице.
Манюэль сказал тогда:
— Вы меня огорчаете, господин комиссар… У вас, полицейских, есть один крупный недостаток — вы никогда не верите людям… В машине, конечно, должно было быть два типа — одному трудно справиться с таким делом… Но честное слово, я их не видел… Сами понимаете, ведь я стоял к ним спиной… Когда поднимают железные шторы, поворачиваются спиной к улице, не так ли?
— Ты их еще не поднимал. Ты только открыл дверь.
— Но я уже повернулся лицом к дому… Подумайте сами… Ведь вы образованный человек… Какие-то типы хотели меня убить… Из-за них, как мне сказали врачи, я никогда больше не буду ходить на своих двух ногах… Мне предстоит провести остаток дней в маленькой коляске, словно я впал в детство… Что же вы думаете? Разве мне не хочется видеть в тюрьме этих подлецов?!
Так он ничего и не сказал тогда.
Автомобиль выезжал на улицу Акаций. Район был тихий и спокойный, населенный зажиточными людьми.
— Мне подняться с вами, патрон?
— Нет, поищи своего коллегу… Я не знаю, кто сегодня на посту…
— Толстяк Лурти…
— Ты найдешь его на каком-нибудь углу… Он, вероятно, сможет тебе сказать, куда ходила сегодня Алин…
Алин тоже была интересным экземпляром. Во времена «Золотого бутона» она работала в ресторане. Тогда это была еще худенькая девочка с черными, всегда растрепанными волосами, с блестящими и печальными глазами. Она была любовницей Манюэля.