Ле Клоаген, видимо, неправильно толкует эти слова, потому что, поколебавшись, спрашивает:
– Вы их арестовали?
Он весь в пыли. Наверху тесно – мужчине там не разогнуться.
– Вы их арестовали?
После того, что сказал Мегрэ, этот вопрос может означать одно: «Раз вы говорите, что я помер бы с голоду, выходит, что моей жены и дочери нет дома. Они должны были принести мне поесть».
Так, по крайней мере, думает за старика Люкас, с восхищением взирая на своего начальника.
– Нет, еще не арестовал.
Старик окончательно сбит с толку.
– Сейчас все увидите. Пошли. Они спускаются по лестнице. На четвертом этаже, у двери, навстречу им вскакивает со ступеньки Жанвье.
– Теперь понятно, Ле Клоаген? Они не посмели бы принести вам поесть. Вот почему пришлось действовать уже сегодня. А жаль: я предпочел бы еще подождать.
За дверью тихие шажки, словно мышь пробежала. Мегрэ звонит.
– Можете возвращаться в привратницкую, сударыня. Благодарю вас. Как видите, все прошло нормально.
Дверь приоткрывается. Острый носик. Острое личико и глазки-буравчики г-жи Ле Клоаген.
– Вы его нашли? Где он был?
– Входи, Люкас. Входи, Жанвье. Вы тоже, старина.
Ле Клоаген вздрагивает при этом фамильярном обращении, которое комиссар позволяет себе впервые. Чувствуется, что оно приятно старику, доставляет ему облегчение.
– Заметьте, я не требую от вас даже повторить мне правило согласования причастий.
На этот раз вздрагивает женщина, которая поворачивается к комиссару с таким видом, словно ее укусил зверь.
– Что вы хотите сказать?
– Только то, что сказал, сударыня. Люкас, следи за ней. Жанвье, сходи за барышней и тоже не спускай с нее глаз. Со стариком это не нужно… Теперь вы будете умницей, дружище, верно?
Удивительнее всего, что Ле Клоаген отвечает ему признательным взглядом.
– Можно мне снять пальто? – осведомляется он.
– Конечно, конечно. Это больше не имеет значения.
Тем не менее Мегрэ проявляет живой интерес к происходящему. Вчуже может показаться, что он ждет какого-то открытия, но оно оказывается менее важным, чем он рассчитывал. Как только Ле Клоаген стаскивает с себя тяжелое пальто, в левой пройме обнаруживается толстый подплечник, потому что одно плечо у старика выше другого.
Люкасу и Жанвье невдомек, почему так ликует шеф, вытряхивая пепел из трубки прямо на ковер и тут же набивая запасную, которую всегда носит в кармане.
Они сидят вшестером в гостиной с темной мебелью и зелеными бархатными шторами, куда сквозь окна проникает шум Парижа. Они неподвижны, как восковые фигуры в музее Гревен. Только у г-жи Ле Клоаген конвульсивно подрагивают унизанные перстнями руки.