Мадмуазель Жанна заартачилась? Тем хуже – ее уберут… Найти откровенно бесчестных людей, если можно так выразиться, очень непросто, господин следователь. Как и Маскувен, она к числу их не относится. А господин Блез – мастер использовать только тех, кого мы на Набережной называем приблатненными. Гадалку убьют в пятницу, в пять пополудни…»
На набережной Орфевр иссякает терпение, и следователь перебирается из своего кабинета в кабинет Мегрэ. Водитель такси тоже нервничает: он вкалывал целую ночь и хочет спать.
– Еще один кальвадос, хозяин!
«Произойдет убийство! Шайка готовит убийство! Бедняга Маскувен знает это. Быть может, ему даже сказали об этом, чтобы попутать еще надежней. Он ищет способ любой ценой предотвратить трагедию.
Вот он, как обычно, сидит в кафе на площади Республики».
Мегрэ задыхается от бешенства. Сжимает кулаки от злости. Будь дуралей малость попроще…
Разумеется, от него нельзя требовать, чтобы он прямо так и вывалил полиции: «Я состою в шайке преступников. Завтра в пять пополудни они совершат преступление – убьют гадалку, ни имени, ни адреса которой я не знаю».
Он ищет, напрягает мозг, комбинирует, размышляет, изобретает трюк с бюваром – хочет вывести из игры себя. Чтобы скрыться от мести сообщников, он даже сочиняет кражу тысячи франков – тогда его упрячут, но ненадолго. Вот так-то, господин следователь.
Пикпюс?.. Ха-ха-ха! Собираясь подписать письмо, Маскувен поднимает голову и видит перед собой веселого ярмарочного геркулеса, жонглирующего зеркальным шкафом… Подпись: Пикпюс. Когда же этому болвану становится ясно, что злодейство все-таки совершилось, им овладевает одна мысль – покончить с собой».
– Эй, хозяин!
Таксист трясет пассажира, уснувшего за столиком. Мегрэ приоткрывает глаза.
– Куда теперь?
– Набережная Орфевр.
– Куда? Куда?
– В уголовную полицию.
Комиссар и вправду спал. Идя к машине, он успевает проснуться. Для него дело Пикпюса закончено, начинается самое тягостное: растолковать все следователю, затем…
Неожиданно комиссар чуть не подпрыгивает. На память ему приходит г-жа Ле Клоаген, а уж на нее, надо признаться, у него зуб. Не будь г-на Блеза и убийства на улице Коленкура, она продолжала бы свой грязный промысел и копила бы в год по двести тысяч до самой смерти старого клошара, которого лишала табака и запирала на засов в комнате.
– Сволочь!
Уголовная полиция. Мегрэ грустно поднимается по лестнице.
– Все ждут вас, господин комиссар.
– Знаю, знаю.
Полдень. Все ждут Мегрэ и злятся на него, особенно следователь, который полагает, что его достоинство… Разбор длится до трех дня.