Наглотавшийся воды и вымотанный Игорь, не веря до конца в свое чудесное спасение, бросил взгляд в море, откуда только что был выброшен. Он надеялся увидеть «Серенити», но кроме молний и пены на гребнях волн ничего так и не обнаружил. Лишь спустя минут десять-пятнадцать, когда ужас прошел, а силы понемногу стали восстанавливаться, Игорь разглядел вокруг себя многочисленные обломки, большие и маленькие, разноцветные тряпки и ошметки, бесформенные куски древесины, пластика и металла. Еще через пару минут он приметил метрах в пятидесяти от себя шатающуюся фигуру человека. Выживший, догадался Игорь. Встав на ноги, он точно такой же шатающейся походкой направился к тому человеку.
— Эй! Эй!! — Игорь замахал руками, пытаясь привлечь внимание незнакомца. Но шторм ревел так сильно, что крик тонул в его шуме. — Эй, э-эй!
Наконец, незнакомец услышал зов позади себя. Игорь в этот момент находился не дальше двадцати шагов от него. Когда же незнакомец обернулся, Игоря передернуло от ярости:
— Что?! Ты?!
Выживший мужчина лет пятидесяти, совершенно лысый, бледный и жалкий на вид, оскалился. Его слова пробились сквозь шумовую завесу шторма подобно грому:
— Не ожидал, да?
Теперь Игорь увидел в руке человека оружие: пистолет «Беретта» с глушителем. Как это оружие оказалось у выжившего лысого мужчины, Игорь не представлял.
— Похоже, сегодня сами небеса стоят за меня, мелкий ты засранец! — кричал лысый. На его лице отразилась гримаса сумасшествия, что неудивительно, ведь любой, попав в такое волнение на океане и затем чудом выжив, теряет какую-то частичку разума и становится чокнутым. — Не понимаю, как ты смог попасть на корабль, но с этого пляжа ты точно никуда не денешься!
Он навел оружие на Игоря. Тот, впрочем, еще не до конца пришел в себя, чтобы в полной мере осознать, какая угроза нависла над его головой. Лысый, скалясь и неровно дыша, медлил.
— Ну, давай же, давай! — вдруг заорал Игорь, едва смог оценить ситуацию. Он не мог что-то противопоставить пистолету, да и не хотел. Вдруг где-то внутри все оборвалось, сверху упало бесчувственное, холодное равнодушие ко всему, даже к собственной жизни. Одержав победу в схватке с океаном, Игорь не успел насладиться ею, своей победой. Он понял, что никогда не узнает, что случилось на корабле, куда его выкинули волны и какова дальнейшая судьба тех, кто наслаждался круизом до сей ночи. И ему было плевать. — Давай, гад, не тяни!
— Что, страшно, сопляк? — забавлялся лысый, а пистолет в его руке опасно подрагивал. — Хочешь, я заставлю тебя сплясать? Ты умеешь плясать чечетку?