Это вышло рыцарю боком, потому что он ушиб палец и еще сильнее разозлился. Давно уже он так не выходил из себя, но, с другой стороны, давно уже никто настолько не выводил его из себя, и никогда это не было делом рук женщины. Эмма была слишком мягкой и послушной, чтобы критиковать своего молодого мужа, а ее родственницы после ее смерти куда-то исчезли и, в любом случае, были слишком заняты личной жизнью.
Рыцарь чуть было не кинулся за Кэтрин, чтобы продолжить перепалку, но, стронувшись с места, пошел в противоположном направлении. Она действительно выбрала свою судьбу сама и по доброй воле. Очень хорошо, пусть теперь расхлебывает. Оливер замедлил шаги. Ему предстояло найти Рэндала де Могуна и передать слова Роберта насчет турнирной площадки.
– Ты была права, он действительно готов был порвать на себе кольчугу, – с ноткой сожаления в голосе сообщила Кэтрин, подметая земляной пол березовым веником и устилая его толстым слоем соломы. – Я даже боялась, что он прибьет меня.
– Он поднял на тебя руку? – Этель перестала подбрасывать ветки в первый огонь в ее новом очаге и окинула Кэтрин внимательным взглядом.
– Нет, только накричал. А я, к своему стыду или к чести, накричала на него. Посоветовала следить за собой, а не за мной.
Этель тихонько фыркнула, кивнула каким-то своим мыслям и снова занялась костром.
– Да, ты – то, что нужно, – проговорила она с ноткой удовлетворения.
– О чем вы? – с подозрением осведомилась Кэтрин, но Этель только покачала головой и чему-то усмехнулась про себя.
Молодая женщина продолжала настаивать, но старая повитуха установила над костром треножник и котел и начала показывать ей, как варить зелье, укрепляющее силы матери в первые дни после рождения.
– Ха, две шестерки! Я выиграл! – Рэндал де Могун триумфально потряс кулаками и сгреб серебряные пенни со стола в карман. Если бы кости принадлежали кому-нибудь еще, Оливер поклялся бы, что они с подвохом, потому что в этот вечер Рэндалу везло просто феноменально. С другой стороны, наемнику практически везло весь день, и эта попойка в «Русалке» – харчевне для рыбаков, пользующейся дурной славой, – была призвана отметить постановку его меча на службу Роберту Глостеру. Оливер обычно не задерживался в подобных местах после обязательной первой чаши, в данном случае за успех Рэндала, но сегодня за первым кубком последовал второй, а за ним и третий.
Резкие цвета и шум стали менее отталкивающими, скучные шутки внезапно показались веселыми, а прислуживающие девушки – гораздо более привлекательными, чем тогда, когда он только переступил порог этого заведения. Неизвестно как, но довольно скоро одна из них очутилась на его коленях, чтобы помочь допить кубок. У нее были густые каштановые волосы, покрытые салом, и бледно-голубые глаза. Она раздражающе хихикала, но фигурка оказалась пухленькой. Кроме того, девка явно собиралась разделить с ним любые удовольствия. Оливер заказал еще бутылку. Кости с грохотом прокатились по доске, смех Рэндала адским хохотом раскатился в его ушах, и он постарался отгородиться от этого звука мягкой пышной грудью. Появилась бутылка красного, обещая быстрое забвение, и Оливер жадно к ней присосался.